Подмосковные вечера. История Вана Клиберна. Как человек и его музыка остановили холодную войну - стр. 63

Записные мудрецы сравнивали запуск спутника с открытием Колумбом американского континента и с расщеплением атома. Политики метали громы и молнии, утверждая, что Sputnik нанес сокрушительный удар по национальному престижу и безопасности и что Америка быстро превращается во второсортную державу. «Что же пошло не так? – задавал вопрос один телевизионный интеллектуал. – Как это нация отсталых крестьян так резко обошла нас в космической гонке?»[165] За этими словами чувствовался невысказанный страх: если централизованное планирование смогло обеспечить такие великолепные достижения, так, может быть, будущее действительно за коммунизмом?

В тогдашнюю эпоху гражданской обороны и сирен воздушной тревоги, когда школьников учили садиться на корточки и прятаться под столами или бежать в темные подвалы, обхватив руками головы, чтобы их не разорвало на части, людям не нужно было помогать бояться – они и так испытывали панический ужас. В новостях мужчины и женщины задавали один и тот же вопрос: если у русских появился Sputnik, то что же у них там еще припасено? Ответ пришел через четыре дня после запуска спутника, когда СССР взорвал водородную бомбу мощностью двадцать мегатонн. «Эту нагрузку современная ракета может доставить в любое место, – утверждало советское радио. – Наш спутник доказывает всему миру, что у нас есть первая межконтинентальная баллистическая ракета, а это абсолютное оружие»[166].

Так одним огненном порывом был ликвидирован океанический ров, за которым американцы прятались от массового уничтожения две мировые войны. Теперь им говорили, что бомбардировщики и подводные лодки бессильны против ракет, которые могут превратить Нью-Йорк в кучу мусора «через полчаса после того, как враг нажмет кнопку “Пуск”»[167]. «Если Россия будет доминировать в этой совершенно новой области, – говорил один генерал американских ВВС, выступая в комитете Конгресса, – то, как мне кажется, последствия этого будут достаточно ясны: это означает советское мировое господство»[168]. Опросы показывали: 70 процентов американцев считают, что ядерная война будет и что в ней погибнет по крайней мере половина населения.

А новости становились все хуже. «В своем пропагандистском шедевре, – сообщала компания NBC через тридцать дней после запуска первого спутника, – Советский

Союз объявил, что он запустил второй спутник, на борту которого находится живая собака. Сообщается, что это первый в истории космический путешественник». Вскоре Москва заговорила о полете человека на Луну, а ведь оттуда коммунисты могут контролировать всю нашу планету! Сколько осталось времени до того момента, как их военные будут заброшены «наверх», чтобы атаковать Америку из космоса? Радиоэфир заполнили сообщения о странных объектах, замеченных над Лос-Анджелесом и другими американскими городами.

При всей этой паранойе страхи имели под собой реальные основания. Советский триумф стал одним из самых больших потрясений в американской истории, своего рода Перл-Харбором. До тех пор, пока в сознание американцев не проник «бип-бип» с советского спутника, они считали себя хозяевами будущего. Для многих из них «прекрасные 1950-е» с закусочными, в которых можно поесть, не выходя из машины, с церквями, где «аминь» говорят по сигналу, с обручами «хула-хуп», блендерами, пивом и играми в мяч по субботам во второй половине дня были десятилетием легкости, процветания и приятного избытка во всем. В центре этого процветания находился Детройт, автомобильная столица страны, с его страстью к машинам с большими «хвостовыми плавниками», со все более впечатляющими выступами на задних крыльях у «Кадиллаков», и авто – от дельтовидных «Бьюиков» и повседневных «Шевроле» до компактных «Рамблеров» – дорожали. «Миг – и ты в 1960-м!» («Suddenly, it’s I960!») – приветствовала покупателей реклама «Плимута» 1957 года выпуска. Теперь автомобилям пришлось придавать обтекаемые формы ракеты «Р-7», а радиоантенны выполнять в форме антенн первого советского спутника. Сам советский спутник стал тревожным сигналом того, что все оказалось не так, как представлялось, что Америка катится в пропасть. Политики стали больше говорить избирателям то, что те хотели услышать: они призывали американцев отказаться от любви к материальным благам и укрепить свое превосходство в глобальных делах. «Да, пришло такое время, определенно пришло, – вещал сенатор-республиканец Стайлс Бридже, – когда нужно меньше думать о высоте ворса на новой ковровой дорожке или высоте “плавника” на машине. Надо готовиться к тому, чтобы проливать кровь, пот и слезы, если наша страна и весь свободный мир окажутся на грани выживания»