Подменыш - стр. 19
Через несколько часов, когда Перл проснулась, она поразилась обыденности нового утра. Прищурившись, она увидела через жалюзи путешественников, укладывавших вещи по машинам. Раздраженная мать лупила по плечам ребенка его же коробкой для ланча с Барби и Кеном. Заводились моторы. В соседней комнате спускали воду. Это напомнило ей, что надо принять ванну.
Она быстро вымылась и оделась, затем открыла дверь. На кровати лежал Уокер, на спине, глядя на нее темными глазами.
– Мне нужно кое-что купить, – сказала она.
– Включи в счет, – сказал он. – Или, если хочешь, возьми деньги. Мой бумажник здесь, в пиджаке.
Она взяла несколько долларов из его бумажника.
– Не исчезай теперь, – сказал он.
– Ну что ты, – сказала она.
Ей это и на ум не приходило. Он улыбнулся.
– Мы поедем ко мне домой, – сказал он, вот так просто, проще некуда. – Нам нужно проехать порядка двадцати миль до парома, а потом сорок минут на пароходе до острова Сэддлбек. Дальше мы сядем в лодку и достигнем острова. Это семь миль, чуть больше получаса, если Джо будет на «Крис-Крафте»[8]. Выдвигаемся сразу, как ты вернешься.
– Я не знала, что есть острова за Сэддлбеком, – сказала Перл.
Уокер скинул ноги с кровати.
– Несколько маленьких. Наш самый крупный. Двадцать тысяч акров. Мы владеем им сотню лет.
– О, – сказала Перл. – Я просто не знала, что там еще другие острова.
Она почувствовала себя дурой. Вставая с кровати, она отвела глаза от него.
– Никому нет смысла знать о них, – сказал он и хохотнул. – Хотя государство знает. В прошлом году подняли наши налоги с шести тысяч до сорока.
– О, – сказала она. – Ну, я только куплю пару вещей.
Она указала в сторону коридора.
Когда она вернулась в комнату, он был одет и ждал ее. Они ехали, почти не разговаривая. Был прохладный день ранней осени. Перл много лет знала про Сэддлбек. Это был симпатичный курортный остров. Там стояли элегантные старые дома, которые назывались коттеджами. А дома попроще, но тоже с удобствами, назывались хижинами. Подростком Перл считала, что если бы только у нее была юбка-сафари и свитер клюквенного цвета, чтобы она могла ходить по тамошним летним улицам с сытыми толпами, все у нее в жизни было бы в порядке.
Она не раз подумала, пока они ехали к пароходу, о Джине и о прошлых мертвых ночах. Ее уносило течением, словно она тонула. Никто из тех, кто знал ее, больше никогда не увидит ее живого лица. Не будет никакого объявления.
В какой-то момент она сказала Уокеру:
– Мы теперь будем вместе? Отныне? – Он пожал плечами. – Если у нас не будет времени, у нас будет вечность, – сказала она, чуть посмеиваясь, не вполне понимая, что хотела сказать.
– Ты знаешь эту вечность, – сказал он. – Есть скала в сотню миль длиной и в сотню шириной. Каждые тысячу лет к этой скале прилетает птичка точить клюв[9].
– Я не ребенок, – сказала Перл.
Он улыбнулся. Они проехали мимо рекламной вывески гадалки. Там была гигантская рука и слова «МАДАМ КЛАВЕЛЛ». Рука была испещрена светящимися звездами, словно в нее пальнули дробью. В центре ладони были останки чего-то пернатого.
Перл только открыла рот и снова закрыла.
– С маленькой птичкой покончено, – сказал Уокер.
Перл рассмеялась. Она почувствовала, сколь многим обязана этому человеку. Он пробудил ее, не к жизни, а к некой сладкой бездне, в которой, как она чувствовала, она может пребывать вечно. Но она так устала. Ее тело, развалившееся на светлой коже сиденья машины, оказалось для нее тяжкой ношей. Такое утомление было ей непривычно. Перл закрыла глаза и погрузилась в сны.