Подмастерья бога - стр. 9
И ушёл, не прикрыв за собой дверь. Сева, взвешивая в руках пачку историй, тихонько присвистнул.
– Ни фига себе пачечка!..
– Ну что ты, Сева, это примерно половина от обычного объёма. Просто Старик тебя жалеет, даёт возможность после отпуска настроиться на работу. Я через это уже прошёл. Давай, изучай, знакомься с каждым больным и запоминай все мелочи, все детали. Алексей Иванович устроит тебе завтра допрос с пристрастием. Он любит чёткость и ясность.
– А тебя уже на операции берут? – спросил Сева в спину удаляющегося однокашника.
– И тебя возьмут, когда всех больных на зубок будешь знать. Удачи, дружище! – и вскинул в ободряющем жесте сжатый кулак.
Сева обреченно вздохнул и побрёл в палату к больным.
За окнами операционной шёл мокрый снег. Белые комочки прилипали к стеклу и расползались прозрачными неровными кляксами. Голые кроны тополей жалобно тянули к серому низкому небу дрожащие на ветру ветви. Профессор Леденёв удовлетворенно кивнул и отошёл от операционного стола, стягивая с рук перчатки.
– Вот и всё, друзья мои, операция закончена.
Два ординатора, облачённые в хирургические костюмы, как нитки за иголкой, потянулись за своим учителем в предоперационную.
– Ну-с, Глеб Александрович, – торжественно произнес Старик, снимая маску и операционный халат, – с первой вас самостоятельной коронарографией. Как видишь, Глеб, манипуляция не самая сложная. Но тут важна ювелирная точность движений.
Он склонился над раковиной, сунув руки с широкими крепкими ладонями под струю воды. Глеб с Севой разделись, оставшись в одинаковых зелёных хирургических робах и шапочках.
– Спасибо, Алексей Иванович, – ответил Глеб.
– Алексей Иванович, а когда мне можно будет попробовать сделать коронарографию? – Ярцев несколько бесцеремонно отодвинул плечом своего напарника и протиснулся к раковине поближе к профессору.
– Да как только перестанешь путаться в коронарных артериях, Сева, так и можно будет, – ответил профессор. – Подучи анатомию то, подучи, не ленись.
– Я не ленюсь, Алексей Иванович, – пробурчал обиженно ординатор.
Наставник вытер руки и снял с вешалки свой халат, в котором обычно ходил по отделению.
– Пойдёмте-ка, мальчики, попьём чайку, да поговорим о том, о сём.
Профессор любил собирать вокруг себя учеников и, как казалось Севе, по-стариковски занудно погружаться в бесконечные воспоминания. Алексей Иванович словно открывал перед слушателями сундук своей памяти, сундук с сокровищами, и одно за другим, как драгоценные ожерелья или нитки жемчуга, извлекал на свет божий случаи из своей практики, давние или недавние, курьёзные и смешные, сложные и трагические. Он рассказывал с умыслом, лелея в глубине души надежду, что молодёжь почерпнёт для себя пользу из его жизненного и профессионального опыта, что им в своей практике будет легче, когда столкнутся с чем-то подобным.
За Леденёвым закрылась дверь, ведущая в коридор, а Ярцев зашептал прямо в ухо Глебу:
– Знаем мы эти разговоры о том, о сём! Заведётся часа на два, не остановишь… А у меня сегодня свидание, между прочим. Ах, Глеб, какую красотку я подцепил! – и поцокал языком, театрально закатив глаза. Глеб снисходительно улыбнулся.
– Придумай что-нибудь, чтобы я мог улизнуть с этого традиционного чаепития, – Сева заискивающе посмотрел на напарника.