Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - стр. 11
«С великим трудом, изголодавшись, недель через пять добрались мы до Суры, куда и он (Грозный) пришел в тот же день с главным войском, – свидетельствовал Курбский. – В тот день с большим удовольствием наелись мы сухого хлеба, либо купив по дорогой цене, либо заняв у знакомых: дней на девять недостало нам хлеба».
Разумеется, и Иван Васильевич Грозный готов был к трудностям, и подарок в виде рыбного и мясного изобилия он воспринимал тоже как чудо, как знак правильности выбранного Пути.
Как чудо, судя по преданию, воспринимало это и местное население.
Не случайно процитированный нами рассказ о Холодае-Голодае связывает с мясными заготовками в мордовских лесах и происхождение герба Нижнего Новгорода. «И подумал царь, что нет герба никакого у Нижнего Новгорода. И приказал грозный царь, что быть Нижнему Новгороду под гербом оленя, рогача яростного, что помог ему татар одолеть и город их неприступный взять».
8
Некоторые историки утверждают, что высказанная псковским старцем Филофеем идея «Москва – Третий Рим» имела влияние практически только в северо-западных русских землях и ни в одном сочинении Ивана Грозного нет ни одного упоминания об этой идее, тем более уподобления «Третьему Риму» Московской Руси.
«В этом смысле идея “Нового Иерусалима” имела гораздо более расширительный и общий характер, напрямую связывала Московскую Русь с наследием Православного Востока, – говорят эти историки. – И не случайно сразу же после появления в общественном сознании идеи России как “Третьего Рима” начинается дальнейший поиск – уже аналогий Москвы и России с “Новым Иерусалимом”».
В принципе, идеология, принявшая на себя вселенскую ответственность в противостоянии мировому хаосу, без Нового Иерусалима, о котором в Откровении Иоанна Богослова сказано:
«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего», – обойтись не могла.
Можно согласиться и с тем, что идея «Нового Иерусалима» имела более расширительный характер, нежели идея Третьего Рима, и напрямую связывала Московскую Русь с наследием Православного Востока.
Только при чем тут «дальнейший поиск»?
О Новом Иерусалиме, называя его Вышним, говорил в послании великому князю Василию III Иоанновичу сам старец Филофей перед тем, как произнести слова о «Третьем Риме»: «Да аще добро устроиши свое царство – будеши сын света и гражданин вышняго Иерусалима, якоже выше писах ти и ныне глаголю: блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская црьства снидошася въ твое едино, яко два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не бытии».
Легко объяснимо и то, почему сам Иоанн Грозный в своих посланиях не оперирует термином «Третий Рим». Вопервых, он был реальным политиком и вел активные переговоры с римскими послами и эмиссарами, хотя бы по поводу организации антитурецкой коалиции, и говорить в официальных документах, а именно таковыми и были послания Иоанна Грозного, о совершившейся гибели продолжающего существовать Рима избегал. Во-вторых, понятный в кругах книжников высокопатриотичный и мессианский смысл идеи «Третьего Рима» в широких православных массах мог быть воспринят как капитулянский призыв к принятию разработанной в Риме некоей новой унии.