Подкидыш - стр. 22
«Чересчур, чересчур красив, чтобы священником стать, да и тонзура у него уже зарасти успела», – подумала старуха, но вслух сказала:
– Ну, все равно, ты можешь остановиться в покоях священника, который порой приезжает к нам с визитом. А утром я сообщу госпоже аббатисе, что ты уже здесь.
Старуха повела Луку в трапезную. Вдруг навстречу им откуда-то из внутренних помещений вышла молодая монахиня. Пройдя под аркой, она приблизилась, и Лука увидел, что ее монашеское одеяние сшито из мягчайшей выбеленной шерсти, а чуть сдвинутый назад апостольник открывает прелестное бледное личико с улыбчивыми серыми глазами. Тонкую талию хорошенькой монахини перехватывал красивый пояс из мягкой кожи, а на ногах были изящные кожаные туфельки, а не грубые деревянные сабо, какие носят работницы, желая предохранить ноги от грязи.
– Я вышла поздороваться с синьором следователем, – сказала она и подняла повыше светильник с восковыми свечами.
Лука шагнул вперед, поклонился и сказал:
– Следователь – это я.
Монахиня улыбнулась, сразу отметив про себя его стройную фигуру, привлекательную внешность и безусловную молодость.
– Позволь, брат мой, проводить тебя в трапезную и угостить обедом, ведь ты, наверное, очень устал. А сестра Анна тем временем позаботится, чтобы лошади твои были помещены в стойло, а слуги удобно устроены.
Лука еще раз поклонился, а монахиня повернулась и, не оглядываясь, пошла прочь, так что ему осталось попросту последовать за новой провожатой – под каменную арку, далее по вымощенной плиткой галерее и, наконец, в трапезную, просторное помещение с куполообразным потолком. У дальнего конца комнаты, возле камина, в котором огонь был уже притушен на ночь, стоял накрытый на одну персону стол; на столе стакан с вином, тарелка с нарезанным хлебом и вторая тарелка, чистая, рядом с которой лежали нож и ложка. Лука даже вздохнул от удовольствия, садясь за стол, и к нему тут же подошла сестра-мирянка с кувшином и лоханью, дабы он мог вымыть руки, а потом подала ему чистое полотенце; следом за нею другая мирянка, кухарка, принесла миску с тушеным цыпленком и овощами.
– Не нужно ли тебе еще чего-нибудь? – спросила у Луки молодая монахиня.
– Нет, мне всего довольно, спасибо большое, – неловко поблагодарил он, чувствуя себя в ее присутствии несколько скованно – ведь он не разговаривал ни с одной женщиной, кроме собственной матери, с тех пор, как в возрасте одиннадцати лет поступил в монастырь. – А как мне тебя называть, сестра моя? И чем ты здесь занимаешься?
Она приветливо улыбнулась, и эта сияющая улыбка показалась ему просто прекрасной.
– Меня зовут сестра Урсула, а здесь я ведаю раздачей милостыни и отвечаю за управление всем хозяйством. Я очень рада, что к нам наконец прислали следователя. Меня давно уже не покидает тревога из-за того, что творится в монастыре. И я очень надеюсь, что вы поможете нам разобраться, что здесь происходит, и спасете нас…
– Спасем?
– Видишь ли, это очень старый и очень красивый монастырь, – продолжала сестра Урсула все тем же задушевным тоном. – Я поступила сюда еще совсем маленькой девочкой. Я всю жизнь служила Господу и моим сестрам и прожила здесь уже более двадцати лет. А потому мне невыносима даже мысль о том, что в нашу святую обитель мог проникнуть сам Сатана.