Подкидыш - стр. 5

– Я писатель, – пропыхтел юный граф, пытаясь подняться.

Пока что получалось плохо: доспехи скользили по плитам, устилавшим двор.

– Прочел я пару глав, не поленился. Бумагомарака ты, а не писатель! Жизни не знаешь! Да если нормальный человек попытается хоть один подвиг твоего Роланда совершить, его потом ни один лекарь с того света не вытащит, а он у тебя ни одной царапины не получает! Вот скажи мне, дубина стоеросовая, как можно в полном облачении рыцаря, да еще со спасенной из заточения маркизой на руках, спрыгнуть с крепостной стены двадцатиметровой высоты, попасть точно в седло своего коня и скрыться в лесу?

– Па…

– О Роланде твоем и маркизе я уже ничего не говорю, – продолжал бушевать Жан де Росс, – но на чем их трупы сумели ускакать?

– Па, это был черновой вариант. Как он к тебе вообще попал?

– Да твои бумаги по всему замку разбросаны!

– Успокойся, па. Я потом заменил жеребца стогом, который щипал его конь, и доспехи с Роланда снял, чтоб ему легче прыгать было…

– А больше с него ничего не снял? А может, твой Роланд и маркизу успел раздеть догола, одновременно отбиваясь от стражи? Тьфу! Жизни ты не знаешь!

– А вот и знаю!

– А вот и нет! Витаешь где-то в облаках.

– Спорим, что любой из его подвигов запросто сам совершу?

– Ну да, – фыркнул отец. – Выйдешь в одиночку против дракона с одним мечом, гоп-шлеп – и готово! Кстати, а как твой Роланд собирался одним мечом дракона одолеть?

– Ага! Не знаешь! Это потому, что он хитрость применит, а какую – не скажу. Это во второй книге будет. Но в одном ты прав.

– В чем?

– В том, что пора мне жизнь узнать.

Ларс сумел-таки подняться, сердито тряхнул головой и двинулся к выходу из парка.

– Э, ты куда, сынок? – заволновался старый граф, сообразив, что на этот раз он, кажется, перегнул палку.

– Подвиги совершать. Ждите меня обратно со шкурой дракона. Слово даю – добуду.

Жан в полной растерянности уставился на запакованную в железные латы спину удаляющегося сына. Ему очень хотелось кинуться за ним, остановить, отговорить… по скулам старого графа пошли желваки, но сам он не тронулся с места. Если дворянин дал слово, то обязан выполнить его. Иначе позор и бесчестие. А это страшнее смерти.

– Что же я наделал… – прошептал Жан.

Он знал, что теперь его сын не вернется домой до тех пор, пока не сделает то, что не удавалось еще никому, – то есть пока в одиночку не убьет дракона, а это значит, не вернется никогда. Шансы на победу у Ларса нулевые, но это его не остановит: в роду графов де Росс трусов не было.

Принц Гийом, он же герцог Богермский, он же… можно, конечно, долго перечислять титулы в строгом соответствии с принадлежащими наследнику Дагарского престола землями, но из опасения, что это быстро утомит читателя, автор решил в дальнейшем эти титулы опускать и называть его просто принц или Гийом. Итак, Гийом возлежал в своей спальне на восточный манер. Что значит на восточный? А это означает, что рядом с просторной кроватью с балдахином лежал шикарный пестрый ковер, по которому были разбросаны шелковые подушки, а на них возлежал собственной персоной принц, деликатно откушивая рахат-лукум с золотого блюда, стоящего перед ним. Наследник Дагарского престола, которому всего месяц назад исполнилось двадцать лет, в точности воспроизвел сцену допроса доблестного рыцаря Роланда, захваченного не без помощи предателя, в плен сарацинами. На голове принца красовалась чалма, сооруженная из сдернутой с кровати простыни, располосованной на узкие полоски. Завершал картину ночной халат поверх роскошного камзола, из-под которого торчали сапоги. Он представлял себя шейхом, чьи мудрые высказывания в шедевре Ларса де Росса ему так понравились. Рядом с золотым блюдом с рахат-лукумом лежала раскрытая на последней странице книга «Рыцарь без страха и упрека».