Поддай пару! - стр. 45
Маленький мальчик поднес к лицу заводную игрушку и сказал:
– Мам, он прав, если ее завести, она тоже пойдет.
Совершенно сбитая с толку женщина сказала:
– Ну да… что ж, спасибо, господа, за такую познавательную беседу. Уверена, мальчикам было интересно, – и она всучила Колону несколько монет.
Колон и Шнобби наблюдали за счастливой семьей, когда та забралась в вагончик позади Железной Ласточки. И Шнобби сказал:
– Хорошее чувство, правда, сержант? Людям помогать…
Экипаж Мокрица остановился перед дворцом, и он помог измученному Стукпостуку подняться по лестнице. Невероятно, но он начинал сочувствовать бедолаге. Секретарь сейчас смахивал на едока лотоса, у которого закончились лотосы[22].
Мокриц очень осторожно постучал в дверь кабинета патриция, и ему открыл темный клерк. Клерк уставился на Стукпостука и перевел вопросительный взгляд на Мокрица. Сам лорд Витинари удивленно встал из-за стола, и Мокриц таким образом оказался нанизан на два вопросительных взгляда. Так что он нахально отдал честь и сказал:
– Разрешите доложить, сэр, что господин Стукпостук весьма любезно и отважно и где-то даже ценой личного комфорта помог мне сформировать мнение о практических аспектах введения железных дорог, неоднократно подвергая риску свою жизнь в процессе. Я же со своей стороны позаботился о том, чтобы правительство обладало некоторой мерой контроля над железными дорогами. Господин Гарри Король будет финансировать дальнейшие разработки и испытания, но если вам интересно мое мнение, милорд, то новая железная дорога станет настоящим хитом. Я убежден, что существующий прототип способен перевезти больше груза, чем дюжина лошадей. Господин Кекс очень трепетно относится к работе, он исключительно дотошен, и самое главное, поезд уже покорил сердца людей.
Мокриц ждал. Лорд Витинари мог заставить даже статую первой отвести взгляд, после чего она занервничала бы и созналась в чем угодно. Мокриц отвечал патрицию обаятельной улыбкой, которая раздражала Витинари сверх меры, о чем ему прекрасно было известно. В Продолговатом кабинете стояла полная тишина, пока непроницаемый взгляд и задорная улыбка сражались за превосходство в каком-то другом измерении. Состязание подошло к концу, когда Витинари, так и не сводя с Мокрица пристального взгляда, обратился к ближайшему клерку:
– Господин Уорд, проводи, пожалуйста, господина Стукпостука в его комнаты и умой его, если тебе нетрудно.
Когда они удалились, лорд Витинари сел на место и побарабанил пальцами по столу.
– Итак, господин фон Липвиг, ты веришь в паровоз. Мой секретарь определенно под впечатлением. Никогда не видел, чтобы он был так возбужден из-за чего-то, что не было бы записано на бумаге. Да и вечерняя «Правда» тоже сходится с ним во мнении.
Витинари подошел к окну и некоторое время молча смотрел на город.
– Чего может добиться одинокий тиран перед лицом большого многоглавого тирана в виде общественного мнения и прискорбной свободы печати?
– Прошу прощения, сэр, но ведь если бы вы захотели, вы могли бы закрыть газеты, разве нет? И запретить поезда, и посадить кого угодно в тюрьму. Я прав?
Продолжая разглядывать город, Витинари ответил:
– Мой дорогой господин фон Липвиг, ты смышлен и явно умен, но тебе еще предстоит открыть для себя благодать мудрости, а мудрость как раз и подсказывает могущественному правителю, что, во-первых, ему не стоит просто так сажать в тюрьму кого