Подчинись Демону - стр. 22

Почему я так реагирую на него? Он должен вызывать отвращение и неприязнь, а я…

Я возбудилась от его прикосновений и хотелось продолжения. Какая же я дура!

Щеки полыхают, всё тело всё ещё подрагивает, и место, где он прикасался, горит адским пламенем, оставив отпечаток на коже, которая до сих пор ощущает его след. Опускаю голову на грудь и вижу, соски четко выделяются через ткань топа, под которым не надела бюстгальтер.

Обнимаю себя руками и быстрым шагом иду к главному входу в больницу.

Одно сейчас радует, наконец увижу маму.

12. Глава 11

— Мамочка! – восклицаю, заходя в её палату.

В палате лежат ещё пару женщин. Все синхронно оборачиваются на мой голос.

— Доченька! – мама начинает вставать с кровати.

— Лежи, лежи, – быстро прерываю её попытку.

Подхожу к кровати, сажусь на край и обнимаю маму. Мои легкие заполняет совершенно другой запах, не тот, что привыкла чувствовать от мамы. Смесь лекарств. Но это не отталкивает, наоборот, хочется ещё сильнее её обнять, понимая, через что ей приходится проходить.

— Ну как ты здесь? – отстраняюсь от мамы и заглядываю в её, немного припухшие глаза. Болезнь почек не проходит бесследно.

Мама улыбается мне милой улыбкой, садится поудобнее.

— Всё хорошо, Вась. Здесь лечение хорошее, хорошо кормят, да и ещё Валя постоянно приезжает, кормит меня на убой. Чувствую себя хорошо, болей нет.

— Я очень рада за тебя. Потом с твоим врачом поговорю. Ой, я же тебе вкуснятину привезла, – спохватываюсь, вспоминая, что Арсений Павлович передал для мамы вкусности. Достаю свой рюкзачок и вынимаю оттуда контейнеры. — Это повар передал, где я работаю – Арсений Павлович. Передаёт тебе привет и вот эти контейнеры, – достаю по одному и укладываю на её тумбочку. — Здесь французская запеканка, здесь чизкейк из мациони, а тут куриный бульон.

— Куда ж столько?! Я же, всё это не съем.

— Поделишься с соседками, – киваю в сторону других пациенток.

— Передай ему огромнейшее спасибо, и тебе тоже.

Мама расплывается в тёплой улыбке. Глаза немного приобрели блеск, настроение приподнятое. Это хоть как-то меня успокаивает.

— Ты сама как? Как на новой работе?

Стараюсь не подавать виду, сдержано улыбаюсь, вспоминая последние двадцать минут, что мне пришлось пережить.

— Всё отлично. Мне там нравится. Начальство адекватное, отношение тоже. Зарплату хорошую обещают, – приходится приврать насчет начальства, иначе мама будет переживать, а в её состоянии, это только навредит. Да и никогда в жизни не признаюсь маме, на что мне пришлось пойти.

— Ты будь осторожна, всё же не у простых людей работаешь, – мама берёт меня за руку. — Прости, что тебе пришлось в таком месте работать.

Она с печалью в глазах смотрит на меня. И вижу в них всю боль, отчаяние и сожаление.

— Тебе бы учиться в институте и работать в школе, деток учить, а не мытье чужих туалетов, – в глазах блестят слезы.

— Мам, ты чего?! – подсаживаюсь к ней ближе и хватаю её за руки. — У меня всё отлично, мне там нравится. Пожалуйста, не переживай ты так.

— Ты должна учиться, а приходится из-за меня заниматься не пойми чем, – её слова режут меня по сердцу, потому что есть доля правды. Но я стараюсь не подавать виду. Не хватало, чтобы она винила себя и переживала, в её положении сейчас это противопоказано.

Мы с мамой ещё час поболтали о житейском. Тлько десять минут прощались с ней, никак не могли распрощаться. После мамы отправляюсь к лечащему врачу – Станиславу Олеговичу. Уже в его кабинете он рассказывает о мамином лечении: