Подарок ко дню рождения - стр. 15
Был погожий денек, первый по-настоящему хороший весенний день.
Глава 4
Я начала эти записки потому, что у меня возникло предчувствие. Оно появилось тогда, когда Хиби попросила меня обеспечить ей алиби. Она уже давно просит меня об этом, и я всегда это делаю, но на этот раз все было иначе. Это алиби было важнее, чем любое другое. Во-первых, мне пришлось бы обеспечивать его дольше, чем обычно, и, во-вторых, это был день ее рождения. Я хочу сказать, что она собралась отметить этот праздник не с семьей, а там, куда собиралась. Именно там был подарок ко дню ее рождения.
Когда Хиби мне это сообщила, меня охватило дурное предчувствие. Все пойдет не так, как нужно. Мое предчувствие подсказывало мне, что все сложится катастрофически неудачно. Я должна быть осторожной. Именно тогда я решила записывать события. Я собираюсь делать это не в тетради, а на листах бумаги, а потом скреплять их вместе и прятать в коробку из-под обуви. Я буду хранить ее в единственном шкафу, который имеется в моей крохотной квартирке. А если я когда-нибудь перееду, то возьму ее с собой. Коробки для обуви всем мешают, и сегодня в большинстве магазинов вас спрашивают, когда вы покупаете обувь, нужна ли вам коробка. Они почти никому не нужны, и остается только гадать, куда магазины девают все эти сотни, тысячи, миллионы коробок. Когда я покупала последнюю пару обуви, меня заставили взять коробку – больше я этого не сделаю, – вот почему у меня нашлось место, куда можно спрятать все эти записки.
Моя коробка вполне подходит, потому что, когда я приобрела эти туфли, Хиби была со мной и купила сапоги. Может быть, следовало бы сказать, что это я была с Хиби, а не наоборот, а все потому, что всегда возникало именно такое ощущение. Сапоги были из черной лакированной кожи на очень высоких каблуках и со шнуровкой спереди до самого колена.
– Ты не сможешь в них ходить, – сказала я.
Хиби рассмеялась.
– Я не собираюсь в них ходить. Я собираюсь в них лежать.
Подобные замечания меня смущают. Я не знаю, куда девать глаза. Мы пошли выпить кофе, и именно тогда она начала мне рассказывать о том, чем она занимается с Айвором Тэшемом. Нет ничего особенного в том, чтобы наряжаться, воплощать свои фантазии, но ее описание того, что называется «садо» и «мазо», вызвало у меня неловкость. Наверное, отчасти потому, что все это так далеко от Джерри, он очень правильный человек. Или таким я его тогда считала. Даже сейчас я точно не знаю. Но ничто из случившегося потом не заставило меня изменить это мнение. Я спросила ее, влюблена ли она в Айвора.
– Не думаю, – ответила Хиби. – Но если бы это было так, поняла бы я это? Он мне безумно нравится. Но любовь… я думала, что чувствовала нечто подобное, когда выходила замуж за Джерри, но все так быстро прошло.
Я спросила, почему бы ей не уйти от мужа.
– Я говорю себе, что неправильно разлучать Джастина с папой, но не знаю, действительно ли причина в этом. Ты знаешь, я никогда не работала. Ну, конечно, ты в курсе. Я вышла за Джерри замуж сразу после выпускных экзаменов, а потом родился Джастин. Что я могла делать?
– У тебя диплом специалиста по средствам информации, – еще одна из моих очевидных реплик.
– Как у миллиона других людей. Я даже не представляю, где бы могла найти работу – может, в газете, на телевидении или еще где-нибудь. У меня хорошо получается только одно. Я стала бы выдающейся шлюхой, но уж лучше я буду жить так, как живу.