Подарок богов - стр. 3

С тех пор он строил собственную жизнь, прокладывая путь наверх на другом конце света, будучи там никем и ничем. Поэтому ему не нужны титулы. Титул не нужен ему даже сейчас, даже если после отречения Завиана он становится полноценным принцем. Но стоит ли теперь настаивать на этом? В конце концов, сразу после коронации он уедет в Сидней.

– Конечно, Акмаль, – уступил Рафик, позволяя старику уйти. – Я понимаю. Акмаль?

Визирь повернулся:

– Да, ваше высочество?

Рафик выразительно улыбнулся:

– Прошу вас сообщить моей матери, что я зайду к ней сегодня днем.

Поклонившись еще раз, визирь вышел:

– Как пожелаете.

Следующий час Рафик провел в огромном плавательном бассейне. Арочные окна были открыты, в них проникал тихий ветерок, а крыша защищала пловцов от палящего солнца. Он был один. Во дворце стояла тишина, многие по традиции отдыхали после обеда.

И конечно, здесь не было женщин. На половине дворца, где жила мать Рафика, находился еще один бассейн, где женщины могли раздеваться без опаски быть увиденными мужчинами.

Вернувшись в свои апартаменты, он принял душ и открыл гардероб. Его костюмы и рубашки были отглажены, но к ним прибавилась и другая одежда. Белоснежные одеяния лежали в одной стопке, надеваемые в качестве брюк – в другой. Рафик прикоснулся рукой к бишту, традиционному мужскому головному убору Кьюзи, и его пальцы задержались на двойном черном шнуре, которым крепился убор.

Вне сомнения, одежду прислала его мать, чтобы убедиться, что Рафик, вернувшись в Кьюзи, останется верен традициям.

Рафик давным-давно не носил национальную одежду, разве что надевал ее на похороны отца. Теперь у него собственный стиль, ему приятнее носить западные костюмы. Вздохнув, он положил обратно на полку черное кольцо с кистями, надеваемое на голову, – игаль, и достал чистую рубашку и костюм. Пусть он вернулся в Кьюзи и является принцем, но еще не готов принимать старые традиции.

Когда Рафик отправился в апартаменты матери, дворец стал потихоньку оживать. Слуги начищали хрустальные люстры или выбивали ковры, а садовники ухаживали за апельсиновыми и лимонными деревьями, формировавшими фруктовый сад с одной стороны уединенной тропинки. Аромат цитрусовых витал в воздухе. Все вокруг пребывало в ожидании и волнении, во дворце готовились к коронации.

Он был на крытом балконе, ведущем в апартаменты матери, когда увидел выходящую из ее комнат женщину. Вот она закрывает дверь, поворачивается к нему и почти неслышно ступает по мраморному полу. Черное бесформенное платье позволяет видеть лишь опущенные плечи, черный шарф на голове не в состоянии скрыть ее печальных глаз. Рафик решил, что это одна из придворных дам матери.

А потом он подошел ближе и, уловив едва уловимое сходство, почувствовал, как закололо кожу на затылке.

Этого не может быть!

Она вышла замуж и ведет светскую жизнь в Париже, или Риме, или в другой мировой столице развлечений. К тому же эта женщина так сутула и грустна…

Он почти отмахнулся от своего предположения, решив, что после долгого перелета его мозг не может мыслить здраво, когда женщина почувствовала его приближение и на миг подняла от пола печальные глаза.

В мгновение ока Рафику стало тяжело дышать, забурлила кровь, а злость скрутила его живот и осела там свинцовой тяжестью.