Подари мне семью - стр. 4

– Но?

Пока я перебираю в уме десятки обидных слов, когда-то высказанных в мой адрес, Лебедев возвращается к прерванной теме. Я же вздергиваю подбородок и перестаю дышать. Прекрасно осознаю, что в словах собеседника кроется подвох. Сомневаюсь, что он просто так осыплет меня деньгами за красивые глаза.

– Работы станет больше. Придется чаще задерживаться, иногда сопровождать меня в командировки. Готова?

Зажмуриваюсь.

Готова ли я?

Каждый день видеть Никиту и таскать договоры ему на согласование? Останавливаться с ним в одном отеле, жить через стену и улыбаться за завтраком, как хорошему коллеге и справедливому боссу? Терпеть аритмию и гипоксию при его приближении?

– Готова.

Сцепив зубы, говорю твердо.

На одной чаше весов лежит моя потрепанная гордость. На другой – обещанный Митьке самокат и новая хоккейная экипировка. Конечно, я ставлю в приоритет своего медвежонка, тем более зная, что родители всегда побудут с ним и подстрахуют в случае необходимости.

Глупо отказываться от такого щедрого предложения.

– Вот и прекрасно. Пришлось срочно сесть на место отца. Столько всего навалилось одновременно, с людьми толком не познакомился. Не знаю, кому в компании можно доверять, а кому нет.

– Мне, значит, доверяешь?

Роняю прежде, чем успеваю прикусить язык, и внимательно вглядываюсь в лицо Никиты. Вопреки здравому смыслу пытаюсь найти отголоски былых чувств.

Справляюсь с утихшим волнением не сразу. Спустя пару минут замечаю усталость. Она сквозит в сгорбленных мощных плечах Никиты, угадывается в опущенных уголках губ, легко читается в синеве под глазами.

И мне вдруг хочется податься вперед и разгладить глубокую складку, залегшую между бровями Лебедева. Вопреки массе причин, по которым я по-прежнему могу на него злиться и таить обиды.

– Доверяю, – без колебаний произносит Никита и тянет расстрельный список, в одну секунду руша очарование момента. – Отнеси, пожалуйста, в кадры.

– Павлова, Соколова, Терентьева? Оксана недавно вышла из декрета и гасит ипотеку. Анька тянет троих детей. Лиза развелась в прошлом месяце и одна воспитывает дочку.

Ошеломленно смотрю на расплывающиеся фамилии и закипаю. Как можно быть таким черствым? Как можно одним росчерком пера лишить девчонок средств к существованию?

– Кира, не начинай, – жестко осекает Лебедев и даже не морщится от выливающегося на него осуждения. – Павлова постоянно опаздывает. Соколова зависает на сайтах для знакомств. Терентьева косячит с контрактами. Удивляюсь, почему отец до сих пор их не сократил.

– Потому что Сергей Дмитриевич добрый и чуткий. А ты бесчувственный чурбан!

– Кира!

Гаркает Никита предупредительно, но и это меня не отрезвляет. Инстинкт самосохранения улетучивается, и я с воодушевлением самоубийцы наступаю на бронетранспортер.

– А если бы у меня был ребенок, и я что-то не успевала, ты бы так же легко меня сократил?

Выпаливаю провокационный вопрос и сдавленно ойкаю. Явно хватаю лишнего и немедля корю себя за вспыльчивость. Никто не любит сотрудников с маленькими вечно болеющими детьми, поэтому я скрыла, что у меня есть сын, когда устраивалась.

В фирме не знают о Мите. Так и должно оставаться впредь.

– Зачем обсуждать то, чего нет, Кира? Я стараюсь минимизировать наши потери. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь.

Отрезает Лебедев, а я спешно ретируюсь из его кабинета. Не вывожу это противостояние. Ощущаю жгучее покалывание между лопаток до тех пор, пока за моей спиной не захлопывается дверь, и буквально вываливаюсь через порог.