Подари мне ракушку каури. Рассказы и миниатюры - стр. 26
Я подставляю твоим устам…
Все ушли. Расстаемся и мы. Смотрим в глаза. Если задержать взгляд еще на секунду, то забудем о мире земном… Я отвожу взгляд. И невесомые желания задрожали, закружились, переплетаясь, застонали в неизбывной горечи…
«Обними ее, потом будет слишком поздно», – шептали они тебе. «Обними его сейчас, потом будешь жалеть», – шептали они мне.
Мы прижимаемся к друг другу. Первый раз. Ты тихо повторяешь мне строки из последнего письма, на которое я не ответила: «Белое солнце становится серым. Дни летят, словно стрелы плохого стрелка, когда временами не вижу тебя…»
Мы расставались до зимы. Значит, навсегда…
…время несет меня
С края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели…
Друг мой, прощай!
--
Стихи из романа Р. Тагора «Последняя поэма».
Дама с собачкой
Она пришла к нам через две недели после начала занятий.
– Давайте знакомиться. Я ваш преподаватель русской литературы первой половины девятнадцатого века. Моё имя – Анна Аркадьевна, – произнесла она, как мне показалось, задумчиво, словно не уверена была, какой век сейчас за окном.
Слушать ее было одно удовольствие: голос спокойный, словно течение маленькой равнинной речки, несущей свои чистые воды по средней полосе России, где Поленовские пейзажи милы и приветливы и наполнены тем теплом, которое возникает от скромности и кротости.
– Сегодня мы с вами поговорим о поэзии. Об осенней поэзии. Но сначала послушаем музыку. Немного.
Она подошла к магнитофону, нажала кнопку – и осень в стиле танго вошла к нам. (Это была «Осень» Астора Пьяццоллы). И закружились раскрасневшиеся листья с ветром, который в порыве страсти то наклонял их к земле, то возносился с ними ввысь, и уже там они прижимались друг к другу сильнее, словно желая слиться навек. Джазовые ритмы музыки удивительным образом сочетались с гармонией звуков, наполняя аудиторию чувственным ароматом влюбленности в осень, поэзию, жизнь. Мы слушали танго осенней любви…
Анна Аркадьевна стояла у окна.
Сентябрь был летним в наших краях. Тополя и карагачи еще не пожелтели; густая зрелая окраска их листьев, забыв о весенней прозрачности, пребывала в летней истоме, не думая об увядании; а тонкая патина пыли намекала о необходимости дождя, столь редкого у нас даже осенью.
Я замерла. Мне, очень любившей литературу прошлых времен, показалось, что я перенеслась в имение какого-то князя, а женщина у окна – дама из высшего света, волею судьбы оказавшаяся в глуши. И подумалось мне, что она олицетворяет осень, музыка которой так изысканна.
Возникла мысль, что теплый сухой сентябрь – это молодая женщина, душа которой созрела для любви и томится летним жаром перед ее приходом.
Музыкальное настроение осени, звучащее в аудитории, слилось и с видом за окном, и с моими мыслями о любви, и с этой женщиной, таинственно связанной со всем этим и со мной… Уже выступили скрипки и аккордеон, музыка дошла до самого наивысшего аккорда, зазвучало соло виолончели… Я наслаждалась страстной мелодией танго. Но танго – это танец вдвоем. А Анна Аркадьевна была одна. Я почувствовала ее одиночество. Лучи, пробиваясь сквозь густую листву старого дерева, оттеняли золотое свечение ее волос. Когда один из них коснулся лба, потом щеки – кожа засияла. Я поразилась: веснушек не было, хотя обычно у людей такого типа бывают эти солнечные отметины.