Подари мне братика - стр. 10
“Словно жизнь пошла кувырком”, — грустно подумала Лариса.
Тут же одернула себя: как она может так думать? Она же ребенка родила, девочку, такую сладкую малышку, долгожданную, выстраданную! Да как она смеет жаловаться, если у нее такая дочь и замечательный, самый заботливый, самый понимающий на свете муж?
Нет, надо срочно брать себя в руки. Надо меняться к лучшему!
Блокнот так и не нашелся, а тем временем дочка снова запросила грудь. Покормив и уложив малышку, Лариса отправилась на поиски записной книжки, хотя охотнее всего она бы сейчас хлопнулась на диван и уснула.
“Я же спала… целую ночь спала,” — подумала она, забывая, что ее ночь длилась куда меньше восьми часов.
Противный блокнот затерялся очень качественно, и Лариса обошла весь дом, отмечая попутно следы запустения, неизбежные в местах, где люди живут постоянно, но времени на уборку катастрофически не хватает. Ее разрывало от желания убрать сразу все: и вытереть пыль с подоконника, и за цветами поухаживать, и брошенную Реем футболку донести до стиральной машины, и вернуть на полку книгу, лежащую на журнальном столике. А это что там под диваном? Ярлычок от дочкиных новых носочков, которые Лариса торопливо переодевала, а потом унесла дочку наверх и забыла выбросить яркую бумажку…
Мечась от одного дела к другому, Лариса так и не нашла блокнота, и к пробуждению дочки чувствовала себя совершенно измотанной. Увидев ее, Рей предложил пойти отдохнуть, а сам принялся одевать малышку.
— Пойду проветрюсь, да и Анусе надо подышать воздухом.
— Ты же занят, — всполошилась Лариса. — Может, ты ее оденешь, а я сама пойду?
— Да я сам устал сидеть за компьютером, пройтись хочу. А ты б полежала, Лар.
— Да я почти целую ночь проспала, — слабо запротестовала любимая женщина.
— Надо же, даже одну ночь, — невесело усмехнулся Рей и подбавил аргументов: — Ну, родная, ты уж если ради себя не хочешь, то хоть ради малявочки. Сама же говорила, молоко от недосыпа пропасть может.
Лариса вяло, но благодарно кивнула, все-таки помогла мужу одеть дочку и выйти с ней на улицу. Закрыв дверь, она уронила взгляд на тумбочку и увидела там разнесчастный блокнот. Глянцевая обложка начала покрываться тончайшим слоем пыли.
— Вот ты где, зараза! — в сердцах произнесла Лариса, схватила находку и унесла к себе наверх.
“Ужин надо приготовить, — подумала Лариса. — И еще внизу, в гостиной прибрать. И в прихожей на вешалках бардак. И еще надо пол помыть в детской”.
Список заполнялся строка за строкой, но голова была тяжелой, и молодая мама решила на минутку прилечь. Надо ли говорить, что в следующую минутку она провалилась в сон?
— Кто-о тут такой спит? А кого мы будить пришли… — донесся до нее воркующий голос мужа, каким он всегда разговаривал со своей ненаглядной дочуркой.
Ануся весело шлепала ручками по маминому плечу, тянула кофточку и радостно лепетала:
— Ма! Та! Та!
— Пра-авильно, маму пришли будить, умничка ты моя, — и Рей продолжил уже своим обычным тоном, — извини, тебя очень просила, хныкала. Мы погуляли немножко, две площадки обошли.
— Ох, а ужин-то я… — всполошилась Лариса.
— А ужин я заказал.
И снова Лариса почувствовала за всплеском радости и признательности слабый укол вины. Вкрадчивые намеки Элоны на Ларисину несостоятельность как жены и хозяйки ввинтились в душу и засели там, словно заноза.