Под знаменем черной птицы. Книга 2 - стр. 8
— Почему «Блудница» если официально она числилась наложницей у одного из правителей?
— Прозвище старое, почти со времён предтеч, а легенду постоянно переписывают. И каждый раз по официальным хроникам, которые предыдущие проходимцы скрывали от страждущих умов.
— Коварство какое.
— О, да. Но бабуля, а вы помните мои теплые к ней чувства, не раз запрещала мне обсуждать политику с незнакомыми подозрительными девицами.
Он лукаво улыбнулся и пододвинул к Айвен тарелку с ломтиками вяленой рыбы.
— Я не настолько голодна.
Рыжий трактирщик развел руками, затем повернулся к разносчице и начал растолковывать ей что-то, раз за разом поминая бабулю. Айвен оглядела зал, изучая завсегдатаев. Собравшиеся здесь студенты и молодые мужчины из соседних контор искоса разглядывали ее, но настороженно, как на военный крейсер пришвартовавшийся рядом с туристическим пляжем. Да что не так? Айвен специально подбирала наиболее милую, но незапоминающуюся внешность. И рассчитывала, что опасаться ее не будут.
— Тебя выдает тело, — к ней справа подсел какой-то умник в толстых очках. До этого он отирался в углу, почти слившись с комнатным деревцем. – Осанка, разворот плеч, движения, даже взгляд. Внутренний патрем просвечивает из-под любого облика.
— Не хочу с тобой разговаривать.
Она постаралась говорить максимально твердо, не показывая внутренних сомнений. Но собеседник только хмыкнул. Чувствовал что-то или просто пользовался врождённой наглостью – не угадаешь. Впрочем, Айвен ещё во время его визита в резиденцию дала понять, что ничего между ними не будет, и разговора – в том числе. Но Котенок не из тех, от кого так просто избавиться.
— А поругаться? С криками, битьём посуды и страстным примирением?
Айвен выразительно на него посмотрела, старательно подумав все известные ей ругательства. Непрошибаемый кот мило улыбался и допивал свой любимый кофе с молочной пенкой. Боги двуединые, он и в нелепом альтеровском обличье казался привлекательным. И правильно она его тогда не пустила внутрь резиденции: стоило оказаться рядом, как начинала кипеть кровь, и не поймёшь, от гнева или чего-то другого. Того, что делало вариант со страстным примирением не таким уж несбыточным.
Трактирщик поцокал языком и положил ровно между Айвен и Анриром ключ от комнаты. Глупость какая, никуда они не пойдут. Айвен так точно. С места не сдвинется до самого вечера.
Котенок же спокойно отставил пустую чашку, забрал ключ, встал, обнял Айвен за талию и повлек за собой. Хотелось отпихнуть наглеца, но толкаться на виду у всех – неприлично. Да в Бездну все, не хотелось его отталкивать. Айвен снова чувствовала его запах, знакомые нотки в изменённом магией голосе и хотела по-простому уткнуться в шею, обняться и поделиться своими проблемами. Или стукнуть несколько раз изо всех сил. Здесь, как говорил Котенок, так сразу и не разберёшь.
Они поднялись по темной деревянной лестнице, зашли в самый конец коридора и только там Анрир открыл одну из дверей. Комната за ней не поражала убранством: крохотная, вмещавшая шкаф, кровать, комод и дверь в ванную, скромная, зато чистая. И не похожая на резиденцию. Кто бы знал, что и это может быть плюсом.
Ещё здесь была вешалка для одежды, которую Айвен заметила только опрокинув. Но поднимать не поспешила. Они с Анриром стояли друг напротив друга, не шевелились и не разговаривали, словно бы нелепая альтеровская внешность служила преградой.