Под знаком полумесяца - стр. 12
– Я считала, что в первую очередь мы думаем о детях, – не выдерживаю я.
– Без демагогии, – морщится полковник, – конечно, ты дежурила там именно для спасения детей. Но спасать их нужно тоже профессионально. С холодным разумом. Неужели ты не понимаешь, насколько опасны были твои действия? Стрелять в комнате, в которой находилось столько детей. В следующий раз, когда подумаешь о детях, не начинай стрелять. А если бы он попал в детей? Об этом ты подумала? Или выстрелил бы раньше тебя?
Я снова молчу. Конечно, он прав. И эти мерзавцы действительно вывели меня из состояния равновесия. Слишком резкий контраст. С одной стороны напуганные, заплаканные дети, а с другой – эти уверенные в своих силах бандиты. Одному еще повезло. Я бы с огромным удовольствием пристрелила обоих.
– Все понимаешь? – спрашивает Кафаров.
– Конечно. Я поспешила, – теперь я опускаю голову и жду, когда он объявит, как именно меня будут наказывать. Может, объявят выговор или отстранят на время от оперативной работы. Выгонять меня, конечно, не станут, все-таки столько сил и средств вложено в мою подготовку.
– Хочу вас поздравить, – неожиданно говорит Кафаров, обращаясь ко мне на «вы», что делает в исключительно редких случаях, – согласно приказу министра вам досрочно присвоено звание майора. За умелые и смелые действия по освобождению детей. Поздравляю.
Он поднимается и протягивает мне руку. Я растерянно поднимаюсь и тоже протягиваю ему руку. Он жмет мне руку и таким же сухим голосом сообщает:
– Лично я был против. Но министр решил по-своему. Можешь садиться.
Вот так всегда. Как будто без его участия мне могли дать такое звание. Конечно, нет. Но старик любит поворчать, пожурить, покритиковать. Может, это и правильно. Я ведь действительно могла немного подождать и выбрать более удобный момент, чтобы не стрелять. Нет. Я поступила правильно. Там были дети, и в этот момент я действительно вспомнила и о своей дочери. Я видела их испуганные лица. Каждая минута в этой комнате была для них страшным испытанием. Не говоря уже об их родителях. Поэтому я поступила правильно.
Кажется, полковник сумел снова прочесть мои мысли. Он смотрит на меня и снова усмехается:
– Считаешь, что все-таки поступила правильно? Решила не подвергать ненужным испытаниям детей и их родителей? Считаешь меня немного ворчливым стариком?
Неужели он все-таки умеет читать мысли?
– Дети были сильно напуганы, – честно отвечаю, глядя ему в глаза. Как можно обманывать человека, который слышит твои мысли. Может, у него такие способности? Или он просто хороший аналитик, который умеет читать человека как книгу. По его выражению лица, по жестам, осанке, настроению, движениям, взглядам. Говорили, что в бывшем КГБ было несколько таких отменных специалистов. И среди них наверняка был полковник Кафаров. Самое поразительное, что полковником он был еще до девяносто первого года. Потом два года без работы. Отказывался, когда его звали на службу. Говорили, что его уговорили только после того, как пообещали предоставить полную свободу в выборе сотрудников и методов работы. Среди тех, кого он лично отбирал, была и я. И с тех пор снова работает в нашем ведомстве, правда, теперь оно называется иначе. Но самое поразительное, что он остается полковником уже столько лет. Наверное, не всем министрам или генералам нравится его умение читать чужие мысли. В том числе и их собственные.