Под знаком Амура. Благовест с Амура - стр. 4
– Нет, дорогая, не пришлось бы. Калифорния снабжала бы продуктами не только Аляску, но и Камчатку, и приносила бы огромную прибыль.
– Помню, помню то предложение, – сказал Перовский. – Я тогда служил сенатором, а потом товарищем министра уделов. – И грустно добавил: – Все посчитали, что Соединенные Штаты доберутся до Калифорнии не раньше, чем через сто лет. В те поры никто и подумать не мог, что они затеют войну с Мексикой и отхватят у нее такой лакомый кусок.
– Американцы – народ практичный, – подтвердил Муравьев. – Их стремление завладеть всем восточным побережьем Великого океана совершенно натурально. Они вот-вот потянутся к Русской Америке, и правительству надо уже сейчас думать, как подороже уступить Аляску.
– Зачем же уступать сугубо российские владения? – неожиданно подал голос майор, дотоле подчеркнуто скромно сидевший напротив Муравьевых. – Случись что, Аляска – прекрасный плацдарм для войны… с той же Америкой.
– А вы собираетесь воевать с Америкой? – воззрился на него Николай Николаевич. – Позвольте поинтересоваться, ради чего? Я уж не спрашиваю, какими силами. Хотя бы – ради чего?!
– Н-ну… – заерзал майор. – Ради величия России.
– Вы полагаете, величие России состоит в том, чтобы загнать на край земли несколько тысяч солдат, которых, кстати, надо кормить, одевать, обувать, оружие им дать – где деньги брать на все это? Угробить их в бессмысленной войне и отдать в конце концов этот край земли победителю, на потеху всему миру – в этом величие России? Глупости говорите, майор! Вы в глаза не видели ту землю, а тоже… прости господи… рассуждаете. Нет уж, пусть Америка останется американцам, а России самым натуральным образом надо осваивать азиатские берега Великого океана и через него торговать с той же Америкой. И если уж воевать, то на этих берегах и за эти берега! Вот это будет ради российского величия!
Муравьев помолчал, в упор глядя на майора, потом повернулся к Перовскому:
– Вы знаете, Лев Алексеевич, что я всегда сам отбираю офицеров и чиновников в свою команду. Но вам отказать не могу. К тому же у меня появились некоторые мысли в отношении майора. Я переговорю с военным министром о его переводе в мое распоряжение. Думаю, он не откажет. А вы, Николай Васильевич, наведайтесь через неделю ко мне, в отель «Наполеон», в десять часов утра. Там все и решим.
Буссе вскочил, щелкнул каблуками:
– Буду рад служить вам, ваше превосходительство!
Муравьев поморщился:
– Не мне, майор, не мне, а государю, Отечеству. И прошу вас, не выставляйте столь уж напоказ свое усердие. Это не всегда уместно. Я привык судить о людях не по умению заглядывать в глаза или пуще того – в рот.
– Садитесь, Николай Васильевич, – мило улыбнулась Екатерина Николаевна, спеша загладить резкость мужа. – Еще будет время поговорить, если вы, конечно, не раздумаете служить у нас в Восточной Сибири.
Майор покраснел и опустился на свое место. Надо же, удивился Муравьев, краснеет; значит, для него не все еще потеряно. А Катюша-то какова: «мы заняли бы Калифорнию», «у нас в Восточной Сибири»! Французская сибирячка! Или – сибирская француженка? А собственно, какая разница? Главное – «у нас в Восточной Сибири»! У нас! Он встретился глазами с женой и постарался этим взглядом передать ей всю свою нежность, хоть мимолетно еще раз объясниться в любви. И она все поняла – глаза ответно осветились изнутри, – да, впрочем, иначе и быть не могло. Они давно уже понимали друг друга с полувзгляда, полуслова.