Под скорлупой времени - стр. 1

Покалывание на запястье начинало раздражать. Исса приподняла рукав. Подкожный дисплей яростно мигал красным. «Ладно-ладно, сейчас посмотрю». Она сдвинула полупрозрачную шторку алфона, на экране высветились пиктограммы и цифры, раздался неприятный металлический голос: «Срок ежегодной проверки истекает через девять часов». Вот чёрт… Исса обернулась и посмотрела на дочь.

Аклея сидела на берегу ручья и болтала ногами в прозрачной холодной воде.

– Мам? Уже пора?

– Не сейчас. Побудем тут ещё немного.

Она сложила игрушки в сумку, отнесла в багажник, присела на подножку уникоптера. Над зарослями тростника носились мелкие чёрные птички, Аклея вертела головой, пытаясь уследить за ними, и смеялась.

«Надо ехать. Будь что будет».

– Детка, я тебя сейчас к папе отвезу. Побудешь у него до вечера, ладно?

– Ладно. А он со мной поиграет?

– Конечно.

На парковке у Центра диагностики почти не было ни машин, ни уникоптеров. В середине дня всегда мало посетителей. Иссе не хотелось выходить из кабины, она откинулась в кресле и рассматривала полупрозрачные белые облака – как будто она по-прежнему лежит на траве у реки, а рядом играет дочь. Если бы можно было остановить время – сегодняшнее утро, голос Аклеи, жаркое июньское солнце. Или нет, лучше прошлое лето, когда всё было легко и просто, когда её дочери ничего не угрожало.

Исса задумалась: с чего всё началось?

Прошлой осенью она заехала в школу за Аклеей, зашла в класс. Только что закончился урок рисования, почти все разошлись. Учительница стояла рядом с Аклеей и держала её рисунок.

– Надо же, какой необычный лес!

Исса пригляделась: силуэты деревьев напоминали старинное кружево, ветки причудливо переплетались, создавая аккуратные узоры.

– А можно мне домой его взять? Хочу папе показать, – сказала Аклея.

– Конечно, возьми.

Аклея начала собирать свои вещи, а учительница отвела Иссу в сторону и тихо заговорила:

– Похоже, у вашей дочки способности к рисованию.

У Иссы пересохло во рту, она сглотнула.

– Да нет, вряд ли. Все дети в этом возрасте любят рисовать.

– Любят. Но не так. Знаете, что у них получается? Вот, сами посмотрите.

Учительница разложила на столе несколько рисунков. На одном вместо леса растянулась широкая тёмно-зелёная полоса, на другом стоял частокол коричневых палок с зелёными каракулями вокруг каждой. Остальные были не лучше.

Исса растерянно спросила:

– Разве это плохо, что она рисует?

– Нет, что вы! Ничего плохого. Вы не переживайте, это легко исправить. Когда у Аклеи день рождения?

– В августе.

– Вот и хорошо, как раз перед следующим учебным годом пройдёт коррекцию.

– Да. Спасибо. Нам пора.

Исса взяла Аклею за руку и вышла из класса. До самого дома она не сказала ни слова. Аклея не удивилась: когда у мамы на работе что-то не получается, она всегда такая молчаливая.

Дома, накормив Аклею ужином и отправив её играть, Исса села за стол, прикрыла лицо ладонями и попыталась всё обдумать. Пока что ничего плохого не случилось. Даже если у Аклеи обнаружат повышенные способности, это не катастрофа. Проведут импульсную коррекцию, вернут к норме, будет рисовать как все.

Хотя, конечно, жаль. Исса и раньше знала, что её дочь видит мир по-своему. В детской целый ящик набит изрисованными листами. Наводя порядок у Аклеи в столе, Исса каждый раз подолгу рассматривала рисунки. Откуда у её дочери такой чудесный дар – видеть самую суть вещей и показывать это простыми уверенными линиями и необычными сочетаниями красок?

Сегодняшний кружевной лес – это даже не лучшее из того, что Исса уже видела. Больше всего она любила Аклеины облака: они бродили по небу, как стада смешных лохматых зверей, и можно было придумать целую историю по каждой картинке. А после коррекции ничего этого не останется. Аклея будет рисовать скучные полосы и линии, которыми уже не захочется любоваться.

Да и сама импульсная коррекция – что там делают с людьми? У Иссы не было знакомых, которые через это прошли. А может, они просто никому не рассказывают. Когда Исса представила, что её дочь подвергают каким-то неизвестным процедурам, ей стало страшно. Она ничего не могла поделать со своим материнским инстинктом, хоть он и не поощрялся в обществе. Но она с самого начала знала, что будет любить своего ребёнка сильнее, чем принято. Она сама выбрала такой путь.

Исса вспомнила, как приехала сюда же, в Центр диагностики, когда получила разрешение на эндобеременность. Семь лет назад. В тот раз её принимала слишком болтливая ассистентка. Настраивая аппарат, она ни на секунду не умолкала. Исса рассеянно слушала.

– А то, знаете, некоторые всё по старинке хотят делать: и зачатие естественное, и эндобеременность, и даже роды самостоятельные. Давно пора запретить, это же издевательство над собой!

Исса молча кивнула – не спорить же с первой встречной. Даже подруги не понимали, почему Исса на это пошла – зачем ей понадобилось вынашивать ребёнка внутри тела? Она и не пыталась никому ничего объяснять: просто знала, что хочет именно этого. К счастью, семья всегда поддерживала Иссу. Её родители жили рядом, мама часто заходила, звала погулять в соседний парк. Бабушка Софья тогда ещё тоже не уехала из города, она рассказывала Иссе, как рожала её маму, Анну. В двадцатые годы никаких альтернатив не было, только эндобеременность. Но ничего страшного в этом Софья не видела. Наверное, поэтому и Анна родила Иссу обычным способом, хотя тогда уже начали практиковать экзобеременность.