Под сенью омелы - стр. 23
Был всего час дня, а за окнами уже сгущались сумерки. Аля щелкнула выключателем, и огромная монструозная люстра, которая уместнее смотрелась бы где-нибудь во дворце, вспыхнула гранями хрусталя, словно праздничный фейерверк.
Еще раз щедро плеснув себе в бокал из пузатой бутылки и вопросительно глянув на Алю, в ответ лишь покачавшую головой, Катерина, словно парусный фрегат, поплыла к мягкому креслу, стоящему в дальнем углу гостиной. Аля невольно залюбовалась – Катерина была совершенна. Смоляные волосы, белая кожа, голубые глаза. Только вот лицо ее сегодня отличалось от обычного, стало как-то круглее, полнее и немного расплылось. Что-то изменилось.
Катерина плюхнулась в кресло, сделала долгий глоток из пузатого бокала и, слегка поморщившись, снова счастливо рассмеялась.
– Садись, Орлик, и рассказывай, – она сделала широкий жест в сторону стоящего посреди гостиной полосатого дивана, чьи яркие желтые полосы заменяли собою солнце в сумрачной комнате.
Аля воспользовалась приглашением, присела на краешек и уставилась в шальные Катькины глаза.
– Это ты давай рассказывай. Где была сегодня ночью? – Она перешла сразу к делу, не давая Катерине времени на размышления.
– В смысле, где я была? – удивилась та, делая большой глоток. – Тут была, с мамой. А ты почему спрашиваешь?
Вместо ответа Аля тяжело вздохнула, а Катерина попыталась наморщить идеальный лобик, но ей это не удалось.
– Ты что, меня подозреваешь? – и, сделав еще один глоток, снова рассмеялась, пораженная до глубины души нелепостью идеи. Длинные замысловатые серьги, почти достававшие Катерине до плеч, зазвенели в такт ее хрустальному смеху, а Аля невольно позавидовала. Одета Катерина была в легкое зеленое платье на тонких бретельках, открывающее идеальную шею и не менее идеальную грудь. Хоть сейчас на обложку журнала. Со способностью так выглядеть дома надо родиться.
– Кать, я, – Аля выделила это «я», внимательно наблюдая за реакцией Катерины, – тебя ни в чем не подозреваю. Мало того, я уверена, что ты не стала бы Петеру горло перерезать.
Бокал вывалился из рук Катерины, и на тонком вишневом ковре, призванном защитить золотистый паркет от бед и ненастий, немедленно расплылось пятно. В комнате отчетливо запахло крепким спиртным.
– Ему что, перерезали горло? – Глаза Катерины расширились, попирая все законы природы, и, казалось, заняли все лицо. Она автоматически поднесла руку к собственному тонкому горлу, словно закрывая его от неизвестного злоумышленника. – О боже, зачем ты мне это сказала? Ты же знаешь, что я ненавижу кровь, я сразу в обморок падаю от одного вида! Тебе же Ника рассказывала, как ходила со мной кровь сдавать, когда я близнецов ждала? Нас тогда обеих чуть не выгнали, у меня прям истерика натуральная началась, когда я эту иглу увидела. И там еще медсестра была такая со зверской рожей, такой только детей пугать… О боже, и как я теперь с этим буду жить?
– Зависит от тебя, Катя, – с нажимом ответила Аля. – Ты уверена, что мама подтвердит, что ты была дома?
– Подтвердит, конечно! Я… в общем, у меня, конечно, все свое и натуральное, сама знаешь, никаких операций, ничего, но ты ж понимаешь, мне надо как-то жизнь устраивать. А с этим дебилом я в постоянном стрессе и совсем не в ресурсе, даже в спа нормально не сходишь, эта сволочь мне все карты заблокировала.