Под счастливой звездой. Записки русского предпринимателя. 1875-1930 - стр. 8
Утром, обнаружив пропажу ценной шкатулки, отец мой поднял тревогу. Поставлена была на ноги вся городская полиция, поскакала по дорогам, разбегавшимся в разных направлениях, погоня. Рвение преследователей подхлестывала надежда получить щедрую награду за обнаружение преступника. Но все усилия оказались напрасными: монашек точно в воду канул.
Как выяснилось потом, он спустился ночью к берегу реки Чулыма, переправился на лодке через реку и, не заходя ни в одну из встречавшихся на пути деревень, стороной от дороги пробрался до города Мариинска, пройдя, таким образом, расстояние в 150 верст. В городе он зашел в кабак, спросил бутылочку водки – «варначка» – и закусочки. Быстро развязала водка язык голодному монаху: захмелев, он пустился в разговоры с целовальником и за разговором не заметил, что какой-то солдатик утянул у него из-под носу заветную шкатулку.
Служивый, не медля, побежал со своей добычей на берег реки и там камнями разбил шкатулку. Кредитные билеты мелкого достоинства солдат запрятал в голенища сапог, а с крупными, не видев их никогда раньше и не представляя их ценности, отправился в полицию с заявлением о находке. В полиции солдата обыскали, обнаружили припрятанные им деньги и до выяснения дела посадили в тюрьму. Дело «выяснили» так хорошо, что вместо 38 тысяч в шкатулке осталось всего только 600 рублей.
Отец мой поехал с жалобой на творившиеся в местной полиции беззакония к губернатору в Томск. Губернатор, ознакомившись с обстоятельствами дела, принял энергичные меры, немедленно послав в Мариинск своего чиновника для обследования. Солдат рассказал следователю в присутствии отца несложную историю о том, как перешла к нему злополучная шкатулка, и показал, что, кроме денег, запрятанных в голенища, принес он в полицию большую пачку бумаг. По словам солдата, пальцы рук не сходились у него, когда он пробовал охватить ими пачку принесенных бумаг. Пристава отдали под суд, но денег в результате все же не доискались.
Отец настолько расстроен был происшедшим, что готов был покончить с собой. Украденные деньги составляли в то время весь его капитал, все, чем он располагал. Спокойнее к потере отнеслась моя мать. Она убеждала отца взять себя в руки и говорила ему:
– Ведь не деньги нас нажили, а мы их! Мы деньги наживали, когда нас еще и не знал никто. Теперь Кулаев известен, Кулаеву теперь доверяют и мужики, и купцы, хозяйство у нас большое – как-нибудь изживем постигшее нас несчастье. Да и о детях наших подумать надо…
Постепенно отец внял настойчивым доводам и уговорам матери, одумался и успокоился. Крепко запомнил я, тогда совсем еще малыш, внезапно свалившееся на нашу семью это горе.
Из моих детских воспоминаний
Часто рвется непрочная нить воспоминаний – стараюсь записать все всплывающие из прошлого отрывки моей жизни. Было мне тогда четыре или пять лет. Кто-то посадил меня на спину громадного, но смирного, выезженного сойотского быка. Моему детскому воображению бык этот показался величиной по меньшей мере с гору. И до сих пор помнятся мне его саженные, загнутые вниз полумесяцем рога.
История появления этого быка у нас такова. Примерно в 1862 году отец организовал разведочную экспедицию из города Минусинска в верховья реки Енисея на приток его, реку Ус, расположенную вблизи пределов Китая. Население Усинского и смежного с ним Урянхайского края составляли кочевые туземцы, которых русские называли сойотами. Наша экспедиция, преследовавшая коммерческие цели, вывезла из Усинского края, спустившись на паромах вниз по Енисею, сойотских чудо-быков двух разновидностей: во-первых, быков, поражавших своими необычайными размерами, и, во-вторых, быков с распущенными, как у лошадей, хвостами.