Под прицелом - стр. 21
К счастью, до того места за сараем, где я провела ночь, не больше тридцати шагов, но и они даются с диким мучением! Я стараюсь сдержать стоны, но это почти невозможно. Для меня – человека, который никогда не подвергался никаким пыткам и ни разу в жизни ничего не ломал – эта боль кажется предвестником скорой смерти.
После того как я снова надёжно привязана, он не уходит, садится рядом, но на расстоянии. Достаёт из внутреннего кармана куртки книжку в мягком переплёте и начинает читать.
Первые полчаса или, может, минут сорок, провожу в агонии. Верчусь с боку на бок, не находя себе места, пытаюсь зажать рану руками, чтобы остановить поток крови, плачу. Всё это время арвенец ведёт себя так, словно вокруг ничего и не происходит. Дважды мимо проходит безучастный постовой – опять молодой парень, но уже не тот, что вчера. Сколько их тут человек? Явно больше, чем наших.
Постепенно боль притупляется, кровь уже не идёт, и я рискую осторожно задрать штанину и осмотреть свою рану. Вижу, что парень рядом косится на меня, но при этом не произносит ни слова.
Нога перепачкана, но рана и впрямь не глубокая. Кровь застыла коркой, и я подкатываю штанину и выпрямляю ногу, вытягивая её вперёд в не очень удобной и неестественной позе – так, чтобы рана была сверху и подсыхала.
На какое-то время из-за боли и переживаний я даже забываю о том, что уже почти сутки не ела. Но когда становится легче, желудок напоминает о себе вновь.
Слышится звук вроде гонга, и переводчик уходит. Похоже, сегодня у них на завтрак шашлык. Неплохо живут. Запах стоит настолько умопомрачительный, что от голода и без того раздражённый желудок сводит ещё сильнее.
Примерно через пятнадцать минут парень возвращается. Я за это время успеваю подумать о том, что, к счастью, успела написать письмо маме. Какое-то время она будет спокойна, что с дочерью всё хорошо. А потом…
Переводчик возвращается, садится на своё место и вновь достаёт книгу. Я сижу к нему полубоком и прекрасно могу его видеть. У него зелёные глаза, перебегают со строчки на строчку. Я не очень часто разглядываю цвет чужих глаз, но эти выделяются невероятным оттенком бирюзы. Наверняка в прежней жизни именно эта его особенность была одной из отличительных черт, привлекающих женский пол. Восхитительный каприз природы. Я ни у кого не встречала таких.
Спустя время он снимает головной убор, и я вижу тёмно-русые волосы. Они слегка взлохмачены. Высокий лоб, прямой нос, ярко очерченные скулы. Высокий рост, но при этом парень хорошо сложен и не выглядит длинным и несуразным. А ещё у него изящные пальцы. Я называю такие «аристократичными» – длинные, ровные и красивые, как у пианиста.
Мне не хочется этого признавать, но он очень красив.
Интересно, кем был в прежней обычной жизни? И кого там оставил? Родителей? Девушку? Женским вниманием он явно был не обделён.
Я почти усмехаюсь от горького осознания, что думаю не о том. Какая мне разница? Может быть, именно эти руки меня и убьют.
Наверное, если бы я сидела дома и смотрела кино с таким сюжетом, подумала бы, что умирать от пули красивого парня даже приятно. Но это моя жизнь, а не кино. И умирать не хочется ни при каких условиях и обстоятельствах.
Хотя, возможно, из всех вариантов смерти это красивая финальная точка.