Под маской ангела - стр. 32
Но нельзя, черт подери, нельзя! Меня свои же смешают с асфальтом за демонстрацию дара на людях. А их, вы только поглядите, сколько вокруг собралось! Сейчас достанут свои смартфоны и потом зальют ютуб потрясными видео, вмиг прославив на весь мир парня, который чувака, раза в два шире себя, закрутил в скамейку голыми руками.
Ради сохранности тайны мы иногда даже жертвуем своей жизнью. Как и сейчас я, вместо того чтобы продолжать драться, делал вид, что не могу подняться. Сцепил зубы, хотя боль давно прошла и кровь больше не текла. Рогатый, оставшись доволен тем, что я теперь не помешаю ему увести девушку и где-то разобраться с ней, повернулся к скамейке — и напоролся на проснувшегося каратиста.
Несколько точных быстрых ударов, которые я едва смог отследить, и рогатый отправился в полет на траву. Каратист оставался вполне спокойным, справился и без дара, о котором еще вряд ли подозревал. Снотворное отлично усыпляло, и к тому же гасило вспышку дара. Я мог расслабиться, встать со страдальческим лицом и поковылять прочь, пока не приехала полиция или ребята из местного Лагеря.
Но они приехали прежде, чем и я, и рогатый успели слинять из сквера. И каратисту с девушкой не удалось далеко уйти.
Ближайший час пришлось провести в монотонных объяснениях, что на ноге всего лишь царапина, несмотря на окровавленную штанину, и что я чертовски спешу. Заодно в подробностях поведать о случившемся.
Мои, так сказать, коллеги быстро разделались с полицией, предъявили нужные удостоверения и пояснения. И бо́льшую часть времени я провел сидя на заднем сидении вместе с местным Командиром — временный начальник не преминул раскритиковать мои действия.
— То, что ты вколол снотворное парню, — это сделал правильно. Но почему так мало? Когда оно успело у тебя закончиться? — он вцепился в меня задумчивым, суровым взглядом, явно рассчитывая, что я под ним стушуюсь. Ясное дело, помимо работы использовать снотворное и тем более дар было категорически запрещено. Разрешалось только в крайних случаях. Благо, он даже не подозревал, что в моей машине лежит припрятанный кейс с зарядкой для шприца, просто совершенно не было времени его перезарядить. Если б кто этот кейс увидел, начались бы лишние вопросы, будто я храню не зарядку, а ящик гранат.
В итоге я ничего не ответил, молча надеясь, что меня скорее отпустят. После длительной паузы Командир добавил:
— И тем двоим, парню и девушке, надо было дать уйти. Зачем ты затеял драку? Будь ты членом моего Лагеря, я бы отстранил тебя за это от работы.
Через затемненное окно джипа я видел, как девушка сидела на скамейке рядом с моим коллегой и, похоже, сотый раз пересказывала происходящее. На ее лице застыло недовольство, но было бы гораздо хуже, если бы она осталась в лапах рогатого. Кстати, его сдали полиции — зря они, что ли, приезжали?
Несмотря на возмущения Командира, я считал, что сделал правильно все, а не только укол снотворного. Но у меня совершенно не было времени на споры с ним.
— А что вам мешает отстранить меня? Вперед! Отстраняйте до самого конца недели.
Ответили мне что-то или нет, я не слышал. Потому что, выйдя из джипа, буквально побежал через сквер, а потом еще через два квартала к месту, где припарковал свою красавицу. У меня не осталось времени не только на покупку костюма, но даже было некогда стоять на светофорах. Почти все я успешно пролетел на красный и прибыл к ресторану с небольшим опозданием.