Под чертой (сборник) - стр. 39
Дмитрий Дибров любит повторять, что «у верблюда славы два горба», а поскольку с первого горба на телевидении скатываются практически все (и Дибров скатывался. Ему ли не знать!), то на второй лезут с энергией алкоголика, идущего заныканную бутылку, тем более, что телевизионное время скоротечно (см. ниже). В этом, кстати, причина, почему телевизионными людьми так легко манипулировать, склоняя к роли, которой они искренне устыдились бы на трезвую, то есть нетелевизионную, голову.
Правда, есть еще и нетелевизионные люди, но они в меньшинстве. Я сам из нетелевизионных. Не потому что талант, кр-р-расавец и умница (хотя не без этого), – просто отсутствует тот самый, определяющий зависимость, ген.
В 1996 году я вел программу, которая со мной в качестве ведущего продержалась ровно час. Она, впрочем, так и называлась: «Час мэра» и шла по питерскому «5 каналу», а мэром был Анатолий Собчак. После моего первого (и последнего) часа меня из эфира убрали, на чем, по слухам, настояла Людмила Нарусова, потому как это была (цитирую Кирилла Набутова, который, особо не афишируя, «Час мэра» продюсировал) «перепалка двух напуганных друг другом людей, хотя смотреть на это было куда интереснее, чем на одного человека, развалившегося барином перед телекамерой». Я тогда действительно наскакивал на Собчака, и до сих пор считаю, что останься я в эфире, исход надвигавшихся выборов градоначальника мог быть другим: Собчак смотрелся выигрышнее в противоборстве, чем в барских монологах без оппонента. Я был дико на семейство Собчаков обижен, но потом, в Париже, когда Собчак был в эмиграции, мы отношения восстановили, он извинился, а когда вернулся в Россию, то приглашал в гости, и я бывал у него и у Людмилы Нарусовой на Мойке, – впрочем, сейчас не об этом, а о специфике телевизионного времени.
Один эфир – это как неделя в любой другой профессии. Год на телевидении – как десять нетелевизионных карьерных лет (забавно наблюдать, как через неделю тебя начинает пропускать без пропуска охрана; через месяц на улице здороваются незнакомые; наконец, через полгода просит автограф кассирша в супермаркете – катарсис!). Ровно один эфир программы «В круге СВЕТА» был у Светланы Сорокиной на «Домашнем», хотя перед тем глава холдинга Роднянский уговаривал ее чуть не год. Лишь пару месяцев прожили на телевидении «Русские сказки» Доренко. «Экстра!» с дивной Агатой тоже быстро сгинула без следа даже в рутьюбе. У большинства телеведущих не постоянные, а срочные – на месяц, два, максимум три – договоры подряда, что позволяет их вышвыривать вон безо всяких проблем с законом.
Если рвешься на телеэкран – знай, что, говоря словами Лукашенко, «жить будешь хорошо, но недолго». А хочешь стабильности, – иди в звукорежиссеры, монтажеры, операторы (вот у них постоянные трудовые договоры). Или в массовку – там за день работы мебелью на скамейках студии (3–4 съемки) стабильно платят по 400–500 рублей.
Да, и забывают телеведущего после вылета из эфира с той же скоростью, с какой начинали узнавать. Полгода – и ты, слава богу, так же, как все, как все, как все по земле ходишь, ходишь, ходишь, и спокойно расслабляешься по пятницам в биргардене. И никто не выкладывает ролик с тобой в пьяном непотребном виде в рутьюб, потому как никому ты не интересен. Исключение из правила – те, кто появились на экранах в 1990-е: их помнят до сих пор. Но тогда счастливо совпали телеэкран и свобода, – в ближайшее время в этом бутерброде будет лишь один ингредиент.