Почти подруги - стр. 10
Из темного предбанника она попала в павильон, в центре которого помещалось полквартиры из советских 70-х. Точно такая же коричневая полированная стенка с книгами и сервизами стояла у нее дома, приобретенная дедушкой и бабушкой в те туманные времена, когда Али еще не было на свете, а ее мама носила косички и пионерский галстук. Двое реквизиторов кружили у накрытого скатертью стола, расставляя хрустальные салатники с майонезными горками и шампанское, осветитель со скрежетом двигал большую лампу на треноге, и прочие топтались вокруг декорации. А Руманов как в воду канул.
– Девушка, вы кто? – раздался недружелюбный голос.
Рядом стояла молодая блондинка в черных очках и смотрела на Свирскую взглядом школьной завучихи (а подобные взгляды успели Але поднадоесть за десять лет).
Альбина состроила умильную улыбочку, лицо ее округлилось, и голосом дамы бальзаковского возраста она сказала:
– Я тетушка Чарли из Бразилии, где в лесах живет много-много диких обезьян!
– Отлично. А к кому вы пришли, по какому делу? – вопрошала твердокаменная блондинка.
Надо было немедленно что-то придумать, соврать, но в кои-то веки ничего в голову не приходило. Свирская растерянно изучала потолок.
– Ира, это моя знакомая из ВГИКа, – сказал кто-то.
Рядом с Алей оказался высоченный парень, чуть сутулившийся, с черной лохматой головой, которой не помешала бы стрижка, и с густыми, почти сраставшимися на переносице бровями. На груди у него висела камера.
– Так что ж вы молчите! – укорила Алю строгая девушка, хмыкнула и удалилась.
Свирская осталась стоять с тем парнем. С минуту они молча разглядывали друг друга. Парень был похож на шестимесячного щенка овчарки, у которого кости опережают в росте все остальное: неборцовские плечи распирали футболку, скулы торчали над впалыми щеками, а нос был великоват для худого лица. «Рекс! – решила Аля. – Вылитый Рекс. Нет, пока Рексик».
– Спасибочки, – прервала Аля молчание. – Ваш художественный свист пришелся очень кстати.
– Всегда пожалуйста! Тем более что это не свист, а чистая правда: я вас знаю по ВГИКу.
– Я учусь во ВГИКе? Проклятая амнезия…
– Нет, я думаю, вы не поступили. Летом я видел вас на экзаменах, а теперь в институте не вижу, из чего следует… элементарно.
Аля несколько скривилась при этом напоминании о ее неудаче и молча уставилась на парня. Он уводил от нее взгляд, будто побаивался смотреть на нее прямо, но и совсем глаз отвести не мог.
– Из чего следует… – протянула она, – что вы меня помните уже три месяца, хотя поступала толпа народа.
– Может быть, у меня фотографическая память на лица.
– Может быть.
Через пять минут Аля уже знала, что зовут его Юра Чащин, он поступил на режиссерский, камера – потому что он всегда с камерой, как в детстве подарили первую, так и не расстается, а еще хочет снять своего отца за работой, он оператор, вон он стоит, ага, нет, поступил без блата, идиотский вопрос, ладно, извиняю, давай «на ты»?
Полутьма павильона особенно располагала к болтовне, отгораживая от прочих немножко, ровно насколько надо; полутьма заставляла вставать чуть ближе, и они говорили вполголоса, чтобы не быть помехой всем этим людям, занятым прекраснейшим из дел – созданием кино; говорили вполголоса и сближались еще.
Он мог бы Але рассказать тут про все, показать кое- какие закоулки, тайные места, типа того… Только Аля собралась сообщить ему, что она на «Мосфильме» – не туристка, что у нее – старт карьеры, между прочим, как заметила шевеление в толпе возле декорации.