Почти идеальный мир - стр. 25
– Уверяю тебя, – шепнул Микаэль, – он, когда треснул кулаком по столу, смотрел на меня. Но я ничего такого не сделал! Что случилось?
Давид бросил быстрый взгляд через плечо. Ему вовсе не хотелось, чтобы Эрик Рюссель заподозрил его в заговоре.
– Он большое начальство, поэтому у него нет регулятора эмоций. Ему платят за то, что он предвидит все риски и моментально реагирует на все возникающие опасности. У тебя другие реакции, ты ощущаешь эмоции слабее. А на его должности как раз надо испытывать страх, просто необходимо, понимаешь?
Микаэль со значением поднял брови:
– Возможно, но это ничего не объясняет. Я просто смеялся вместе с другими.
– Да, но я видел, что ты смеялся, глядя на него, а он этого не выносит. Никому не передавай, что я сейчас скажу, но… – Прежде чем продолжить, Давид еще раз огляделся. – Он слегка параноик.
– Да, вот я подозревал…
– Но это даже полезно – я думаю, его отчасти поэтому и взяли на работу. На его месте, с его уровнем ответственности, надо повсюду видеть угрозы, чтобы их предотвращать. Именно это и делает его энергичным и продуктивным.
– Бесконтрольный параноик без регулятора эмоций опасен… Если бы я знал, может, и не пошел бы сюда работать.
– Привыкнешь. Надо просто соблюдать определенные предосторожности. Например, не смеяться, глядя на Эрика!
Примерно через час собрание подошло к концу и Давид оказался один в быстро опустевшем зале. Все ушли, едва, пожав плечами, удалился Эрик Рюссель. Даже Микаэль счел за лучшее не приближаться сейчас к коллеге…
Фиаско было полным.
Давид совсем растерялся: он уже ничего не мог и ничего не понимал. Он представил на суд собрания все свои гипотезы, размышления и выводы, но, как только запустил демонстрацию, она необъяснимо обрушилась.
Десять раз он все проверил. Десять раз запускал ее на рабочем месте и всякий раз получал один и тот же убедительный результат. А сейчас ничего не заработало! Его осмеяли. Он опозорен. Оправдались худшие его опасения. Все пошло по худшему из сценариев.
У него не хватило мужества войти в офис и встретиться взглядом с коллегами. Ему было слишком стыдно, и он предпочел просто тихо смыться. Позволить себе несколько дней передышки. А может, и больше. Он даже не знал, вернется ли на работу. Может, станет жить, как живет большинство людей, замкнувшись в двух тесных комнатках, на скудный базовый доход.
Давид выскользнул из министерской башни, а потом, деморализованный, подавленный, пересек полупустой город и вошел в свою квартиру. Сердце сжалось, но он набрал номер жилищного агентства и попросил вычеркнуть его кандидатуру из списков на апартаменты мечты. Никогда они не станут его обиталищем…
Он рухнул на диван, и сразу же имплант послал в мозг мощный прилив серотонина. Подавленность понемногу спадала, печаль растворилась, и Давид словно очистился от эмоций.
И тогда ему вдруг вспомнилось предложение секретных служб. Если уж они готовы положить перед ним на стол кучу денег, какой смысл отказываться?
Он достал из кармана визитку агента. Тома Хан. Разум Давида опустел. Несколько секунд Давид смотрел на карточку, а потом набрал номер.
В десяти километрах от Давида, на острове, под Теодором скрипнуло плетеное кресло. Феликс почувствовал, что друг не в духе: его мучают тревога и сомнения.