Почему русским нельзя мечтать? Россия и Запад накануне тотальной войны - стр. 11

Когда мы повторяем хрестоматийное сказание о Петре Великом, прорубившем окно в Европу, то, прежде всего, подразумеваем преодоление классического русского общества, изъятие из него идеи справедливости. Именно Петр привнес обязательный элемент западной матрицы – установил право собственности, что, по мнению определенных течений (например, странников, бравших исток в старообрядчестве), привнесло имущественное разделение, социальное неравенство.

В то же время именно старообрядчество, как пишет Мануэль Саркисянц, подготовило почву для прихода большевиков, создавших, несмотря на декларируемый атеизм, почти религиозную – если не сказать, оккультистскую – организацию. «У власти – Антихрист» – эту мысль внушали и питали в народе. Ленин бы не торжествовал, если бы не было подготавливаемой и питаемой столетиями хилиастической традиции, владевшей умами русского общества. Социальные теории, которые большевики взяли с Запада, были переработаны ими в эсхатологическом контексте и тем самым привиты на русскую почву. Коллективное спасение, стремление к утопии, равенству и справедливости – вот что питало народный революционный порыв. Французская революция стала борьбой классов, а революция русская – поиском божественного идеала (и в итоге – без Бога). Позднее, как и в христианской традиции, у «красных» появились и свои апостолы, и свои мученики.

После же 1991 года церковь в России постепенно возвращала себе полноту власти. Скандал с Pussy Riot стал лакмусом, проявившим, что цели этой она во многом достигла. И данная власть раздражает не только Запад, но и весомую часть общества внутри самой России. Зачастую это провоцируется действиями самих представителей церкви, насколько требующих с других, настолько и попустительствующих себе. Едко и точно отреагировал на это Борис Гребенщиков: «Будешь в Москве, остерегайся говорить о святом. Не то кроткие, как голуби, поймают тебя. Святые оседлают тебя. Служители любви вобьют тебя в землю крестом».

Но есть и другая сторона: возможна ли Россия без авторитета церкви? Когда Путин в очередной раз говорит о государстве, опирающемся на традиционные ценности, то, несомненно, прежде всего, апеллирует к православным истокам. Собственно, мертвая хватка России за христианские ценности как соломинку для утопающего отчасти и раздражает Запад, но и Россия не отпускает соломинку, понимая, что иначе утопающему уже ничто не поможет.

У религиозных противоречий двух сторон – тысячелетняя история, прекрасно изложенная швейцарцем Ги Меттаном. Ведь еще до Великого раскола император Запада Карл Великий подверг христианское богослужение собственной редакции. Это вызвало серьезный протест среди представителей восточных церквей. Но у Карла были на то причины. Каролингские короли, разбив в 732 году арабов и превратив свое государство в самое могущественное в Европе, решили создать ремейк Римской империи. Для объединения земель им, как и Иоанну Грозному, понадобилась единая доктрина, работавшая бы как «мягкая сила». Для этого надо было подчинить себе церковь. Так Каролинги запустили реформы богослужения, григорианского пения и «Символа веры».

Главным пропагандистом нового миропорядка стал английский монах Алкуин. Он разработал принцип, по которому папа римский должен был защищать веру, а император (Каролинг) – христианский мир. Если ты против императора, то ты против христианства – обратное тоже верно. Последовали долгие прения. Основной спор шел вокруг филиокве – добавления к «Символу веры» об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Сына. В итоге Каролинги добились своей цели: «Символ веры» больше не читался, а пелся и содержал в себе филиокве. Это раскололо церковь, и многие на Востоке восприняли нововведение как неуважение к авторитету Святых Отцов. Папа Лев III разместил на дверях базилики Святого Петра серебряные скрижали с оригинальным текстом «Символа веры». Как напоминание истины.