Почему бы и «Да» - стр. 20
– И платье. А еще…
– Торт, Зоя.
– И баклажан забери, в счет морального ущерба. Маме твоей подарим. Мамы такое любят. – приказала бестия. Бедный мужик.
Мне нужна ванная, маска для лица на основе водорослей и золота, парикмахер и булочка бриошь. Я хочу нормальной еды, джакузи и долгого сна в хорошей кровати. Неужели я так многого хочу?
– Вот твой торт, – сунул мне в руку коробку, отвратительно воняющую маслом и ароматизаторами, мой проклятый муж. – Ну, что еще?
– Чупа-чупс, – всхлипнула я, едва сдерживая слезы. Не так я представляла себе свой брак. И мужа своего я не так себе представляла. В моих мечтах он был обходительный и заботливый. Изысканный, похожий не на Викинга, прошедшего через мясорубку войны с орками, а по крайней мере на принца.
А этот… Вот вообще не герой моего романа.
– Что?
– Чупа чупс хочу. Кока кольный. С «жувачкой» внутри. Знаешь, мерзкой такой, будто уже жеванной, и игрушкой уродской, – ну уж извините. Что придумала, то придумала. У него вон уши ходуном ходят. Он точно меня пришибет когда-нибудь.
– У тебя кабачок есть, – рявкнул Тим, завел машину и резко рванул ее с места, аж резиной палёной запахло.
– Баклажан вообще-то, – вредно буркнула я. – Тебе жалко мне дешманскую конфету?
– Они для зубов вредные. И химоза одна.
– Зато вкусные. Мне папин водитель Стасик все время покупал такие, когда я была маленькая.
– Наверное, чтобы ты сосала и молчала. Даже у Стасика нервы то, похоже, не железные были, – хмыкнул чертов людоедище.
– Откуда бы тебе знать Стасика? – он молчит. Смотрит на дорогу. Губы сжаты, костяшки на руках, вцепившихся в руль, побелели. Он не принц. Совсем нет. Но он как скала, за которой можно спрятаться от любой стихии. И это мне сейчас выгодно. Хотя… Если нас найдут, его просто уничтожат. И в этом я буду виновата. По сравнению с папиным Стасиком великан – лилипут в сандаликах. И Дароевы… Артур никому не прощает. Когда у него из-под носа уводят что-то, что ему дорого, или важно. Хотя я, вот убейте. Не понимаю. Почему именно на мне он тамк жаждал жениться. МОжет и вправду любил. Тогда почему…
– Мне страшно, – выдергивает меня из мыслей муж.
– Чего?
– Ты молчишь и думаешь. У тебя такое лицо…
– Ты же велел молчать.
– А ты прямо сразу послушалась. Что задумала? Говори быстро.
– А то что? Будешь меня допрашивать с пристрастием? Лампа в лицо, ледяная вода, розги? Между прочим пытки запрещены женевской конвенцией.
– Ты ее не соблюдаешь. Ехать в одной машине с тобой пытка, пострашнее китайской. – хмыкнул муженек.
– А ты за меня боялся. Окно у тачки этого придурка баклажанного разбил. Прямо как терминатор. Я аж восхитилась немного. Признайся честно. Ну признайся… Ты перепугался, когда я с ним уехала. Почему?
– Потому что ты дура. А мы в ответе за тех кого приручили. Точнее, на ком женились. Не морочь мне голову. Отрываешь от дороги, – он играет желваками. Злится? За что бы?
– И поэтому ты меня поцеловал?
– Нет, потому что иначе тебя было не заткнуть. И ты бы порешила парня. А я не мог допустить, чтобы ты стала преступницей, как…
– Ну, договаривай, – почти прорычала я. – Как мой папа? Что ты вообще к нему пристал? Не знаешь его совсем. Мой отец муху не обидит. Он церкви помогает строить, детские дома кры… поддерживает. Больным малышам операции оплачивает. А ты… Ты, кроме того, чтобы на людей честных и порядочных, напраслину возводить, чего достиг? Ну, кроме того, что женишься фиктивно, чтобы что? И морда вон вся в шрамах. Сидит весь из себя правильный. А на деле…