Поцелуй теней - стр. 14

– Он пытался заполучить ваши деньги? – спросила Тереза.

Наоми посмотрела на нее с явным удивлением.

– Нет, нет.

– А он знал, что они у вас есть? – спросила я.

– Да, знал, но никогда не давал мне ни за что платить. Он говорил, что в этом очень старомоден. Его вообще деньги не интересовали. Одна из вещей, которые мне в нем поначалу понравились.

– Значит, он охотился не за деньгами, – заключила я.

– Деньги его не интересуют, – согласилась Фрэнсис.

Я взглянула в ее огромные синие глаза – в них уже не было испуга. Она стояла за спиной у Наоми, все еще утешая ее, и будто набиралась сил.

– А что его интересует?

– Власть.

Я кивнула. Она была права. Целью насилия всегда является власть того или иного рода.

– Когда он назвал вас необученной, что легко сдается, я не думаю, что он говорил о вашем сексуальном умении.

Наоми держалась за руки Фрэнсис, прижимая их к своим плечам.

– А о чем тогда?

– Вы не обучены мистическим искусствам.

Она нахмурилась:

– Так что же я так легко отдала, если не секс?

– Силу, – ответила Фрэнсис.

– Да, миссис Нортон. Силу.

Наоми оглядела нас всех непонимающе:

– В каком смысле – силу? У меня никакой такой силы нет.

– Магию, мисс Фелпс. Он брал у вас магию.

Губы ее удивленно приоткрылись.

– Не знаю я никакой магии. У меня бывают всякие ощущения на разные темы, но магии в них нет.

Конечно, именно поэтому он смог все это проделать. Интересно, не все ли его женщины – необученные мистики? Если они все не обучены, тогда у нас будут трудности с проникновением в его маленький мирок. Но если все, что надо, – это капля фейрийской крови и магический дар… что ж, мне случалось работать под легендой.

Через три дня я стояла посреди кабинета Джереми, одетая только в поддерживающий черный лифчик, трусики под цвет ему и черные сапоги до бедер. Совершенно незнакомый мужчина шарил у меня за пазухой. Обычно, чтобы позволить мужчине тискать мне грудь, я должна сначала решить с ним переспать, но тут не было ничего личного – чисто деловой момент. Мори Клейн был эксперт по звуку и сейчас пытался приладить проводочек с микрофончиком на мою правую грудь, туда, где нижняя скоба лифчика не даст Алистеру Нортону их нащупать, если он проведет рукой мне по груди или по ребрам. Мори возился с проводком уже минут тридцать, из которых пятнадцать старался найти лучшее место для укрытия провода у меня в ложбине между грудями.

Он стоял передо мной на коленях, высунув кончик языка между зубами. Глаза из-под очков в металлической оправе не отрываясь смотрели на его руки. Одна из них почти скрылась за чашкой лифчика, а другая отодвигала ткань лифчика от груди, чтобы удобнее было работать. Оттянув ткань, он открыл мой сосок и почти всю правую грудь взглядам собравшихся в комнате.

Если бы Мори не был так явно безразличен к моему обаянию и собравшемуся народу, я бы сказала, что он специально тянет, потому что ему это нравится, но он куда-то таращился внутренним взором, и было ясно, что он замечает только то, что делает, а не с кем и на каком предмете. Я поняла, почему на него жаловались работающие под прикрытием агенты-женщины. Жаловались они на его требование – не делать все это наедине. Он хотел, чтобы были свидетели, подтверждающие: границ он не переступает. Хотя, честно говоря, если бы все свидетели были люди, они могли бы и усомниться. Он мял, вертел, поднимал и по-всякому возился с моей грудью, будто она вообще ни к чему не приделана. Получалось очень интимно, хотя это в его намерения не входило. Он был как бесчувственный болван – или рассеянный ученый. У него была только одна любовь – скрытые микрофоны, скрытые камеры. И если нужен лучший в Лос-Анджелесе специалист по этим делам, то обращайтесь к Мори Клейну. Он ставил системы безопасности голливудским звездам, но истинная его страсть – работа под легендой. Как сделать приборы еще меньше, спрятать еще лучше.