Поцелуй осени - стр. 32
– Откуда ж мне было знать? – грубовато, чтобы не выдать смущения, ответила Лика, поднимаясь на ноги. – Ты меня не предупреждала…
– А ты уж сама должна понимать, что я деньги не печатаю, а жрать нам с тобой надо, – сурово парировала бабка. – Пенсия у меня не резиновая, стипендия твоя тоже. А тут добрые люди, спасибо, присоветовали – сдай, мол, третью комнату, что она пустует. И парня хорошего подсказали – сам из Ленинграда, доктор будущий, сюда приехал в ординатуре учиться. Так, Андрюша? – заискивающе обернулась она к отряхивавшему джинсы парню.
– Так, – покивал тот. – Но вы, Нина Федоровна, меня не предупредили, что у вас тут обстановка такая… напряженная. Придется вам теперь плату мне снизить за моральный ущерб.
Голос его звучал серьезно, в глазах же – Лика это видела – плясали озорные искры. И, к ее удивлению, железобетонная продмагша рассыпалась мелким хрипловатым смехом, погрозила квартиранту пальцем – мол, шутишь все, озорник, потом обернулась к Лике:
– Извинись хоть перед человеком, скаженная.
И Лика, хмуро потупившись, обратилась к Андрею:
– Извините, пожалуйста, я не знала, что вы наш квартирант. Я внучка Нины Федоровны, меня Лика зовут.
Она по привычке резким мужским жестом сунула ему узкую маленькую ладонь. И Андрей обхватил ее своей могучей лапищей и деловито потряс с едва заметной добродушной издевкой.
– Очень приятно завести такое полезное знакомство. С вами, Лика, сразу видно, не пропадешь.
– Это верно, – поддержала шутливый тон она. – Если что, обращайтесь за помощью. Я буду рядом! – И скрылась в своей комнате.
Несмотря на легкую потасовку, состоявшуюся при знакомстве, Лика с Андреем быстро подружились. Двадцатитрехлетний их с бабкой постоялец как-то незаметно вошел в ее повседневную жизнь, сделался обязательным неотъемлемым элементом. И вскоре уже казалось, что он жил здесь всегда – испокон веку насвистывал по утрам в ванной «В бананово-лимонном Сингапуре», безбожно фальшивя, по субботам приносил по Нинкиной просьбе сетки с картошкой и луком с рынка, по ночам наглаживал в кухне на столе свой белый врачебный халат. Словно неожиданно вернулся домой долго отсутствовавший старший Ликин брат, или, чем черт не шутит, объявился вдруг тот, о ком столько было передумано, перечувствовано, нафантазировано – папа.
Как бы там ни было, а друг, настоящий друг – не приятель, перехватить рубль до стипендии, – человек, с которым можно было разговаривать обо всем на свете, хохотать, часами упражняться в словесном фехтовании и обращаться за помощью в любой момент, появился у нее впервые. И Лика, уже не первый год воспитывавшая в себе стойкость и выдержку, даже самой себе боялась признаться, как дорого ценит она эту дружбу.
Они вместе выходили из квартиры по утрам, когда морозная темень даже и не думала еще отступать, давая дорогу хмурому короткому дню, шли через пустынный, занесенный снегом парк к автобусной остановке, чтобы ехать из отдаленного летного микрорайона в центр, учиться. И Лика каждый раз удивлялась:
– Ты-то зачем выгребаешься в такую рань? Тебе ж сегодня к одиннадцати…
– С Нинкой не хочу пересекаться. Она вздумала меня по утрам овсянкой пичкать, – отшучивался Андрей и, лукаво прищурившись, вопрошал: – А ты думала, я специально тащусь тебя провожать ради твоих прекрасных глаз? Какая самонадеянность, ма шери!