Размер шрифта

Поцелуй ночи - стр. 21

Гриша усмехнулся и начал рыться на полке. Я с нетерпением ждала, что он мне покажет. По правде говоря, мне казалось невероятным, что он может знать о таком персонаже. И вот он достал толстый, сильно потрепанный том.

– Думала, я не знаю, – довольно заявил он и раскрыл книгу. – Сейчас найду!

– Это что у тебя? – поинтересовалась я, заглянула ему через плечо и придержала страницу.

Но перед этим из могилы

Ты должен снова выйти в мир,

И как чудовищный вампир

Под кровлю приходить родную,

И будешь пить ты кровь живую,

Своих же собственных детей… —

вслух прочитала я.

– Это Байрон, – пояснил он, – стих написан в 1813 году. – А вот интересные строчки. Это мало кому известный Генрих Август Оссенфельдер, немецкий поэт, живший в первой половине XVIII века. – И Гриша продекламировал:

Ну подожди, Кристианочка,

ты не хочешь меня любить,

я тебе отомщу

и сегодня токайского вина напьюсь до состояния

вампира.

И когда ты будешь сладко дремать, высосу пурпур

с твоих свежих щек.

Ужо ты испугаешься,

когда я тебя поцелую,

поцелую, как вампир…

– А что это за сборник? – спросила я.

– Редкое издание прошлого века, называется «Темная вечность». Можно сказать, это антология вампирской поэзии, – довольно пояснил он. – Тут собрано практически все. Вот, кстати, и знаменитая баллада Вольфганга Гете «Коринфская невеста». – Гриша перевернул страницу и уткнулся в текст. – Я раньше безумно любил эту балладу, наизусть знал! – пробормотал он. – Думаю, ты тоже про нее слышала. Вот местечко! Класс! – И он прочитал нараспев и с выражением:

Знай, что смерти роковая сила

Не могла сковать мою любовь:

Я нашла того, кого любила,

И его я высосала кровь.

И, покончив с ним,

Я пойду к другим —

Я должна идти за жизнью вновь!

Я внимательно посмотрела на его взволнованное лицо. Никак не могла предположить, что Гриша столь серьезно увлечен этой темой. Я заметила, что он возбуждается все сильнее, видимо, стихи его заводили.

– Тут даже есть «Метаморфозы вампира» Бодлера, – после паузы сообщил Гриша. – Ты знаешь, что когда ему удалось опубликовать «Цветы зла», он вынужден был их изъять, потому что цензура сочла аморальными и непристойными эти стихи.

– Все это очень интересно, – ответила я. – Но ты отвлекся, я же спрашивала про Гарца.

– Да-да, – пробормотал он. – Помню, он точно здесь был. Жаль, что сборник без оглавления. Ага, вот же! – радостно сказал он. – Тут три его стихотворения.

– Дай-ка взгляну, – попросила я и взяла у него книгу.

Стихотворения были мне неизвестны. По крайней мере, в сборнике, который подарил мне Грег, таких не было. Особенно меня поразило первое.

Любовь сыграла с нами шутку злую,

Соединила нас назло и вопреки…

Я человеком стал. Но берега реки

Навечно разделили нас… Тоскую…

Тянусь к тебе… но пустоту целую.

Река – века! К тебе не перейти… —

прочитала я про себя и задумалась.

Смысл этих строк ускользал от меня, хотя все, кажется, было предельно ясно. Гарц написал, что он стал человеком.

«Неужели ему удалось выполнить условие поверья и он прошел обратное превращение? То-то Грег не мог его найти. Если Гарц вновь стал человеком, то, наверное, давно уже прожил отпущенный ему земной срок и благополучно скончался в свое время, – размышляла я. – Но когда это произошло, вот вопрос. Да и произошло ли вообще? Гарц, конечно, пишет, что он стал человеком, но, может, это поэтическая метафора. Как бы узнать поточнее?»

Страница 21

На следующую страницу