Поцеловать небеса. Книга 1 - стр. 22
Но было и еще нечто, что ожидало нас кроме стыда и жалости: Люда вырвала мне волосы. Не слегка, не чуть-чуть, и не для красного словца говорю я об этом. У меня на самом деле больше не было волос на макушке. Когда я провела расческой по каштановым спутанным прядям, то все они так и остались на ней. Я присмотрелась, немного наклонилась, и увидела белое ровное, и даже красивое, круглое пятно размером с железную пятирублевку…
Никогда в жизни я не испытывала более сильных ощущений. Американские горки – ничто по сравнению с тем шоком, в котором я пребывала, глядя на себя в зеркало. За моей спиной стояла дочь, и по ее лицу я ясно читала, что она хочет и плакать, и смеяться одновременно.
– Ничего, ничего… – озадаченно чесала лысину я. – У меня есть накладной хвостик! Это спасение!
Мы начали пристраивать его на голове, но как бы я не зачесывала волосы, лысинка все равно проглядывала и поблескивала в тусклом свете лампы. Нетрудно представить, как гордо она заблестит при солнечных лучах! В любом случае хвостик – это лучше, чем ничего. Ведь завтра нам надо было идти в больницу к маме! Через весь городок, в котором к утру многие уже будут знать о моих вечерних боях.
Истина, где ты? И цена ли это за многолетнюю любовь – разбитое лицо и вырванные волосы. И вырастут ли они? Это всерьез беспокоило меня.
Вырастут, скажу я, забегая вперед. Никто и никогда так и не узнает, что у меня не было волос на голове целый месяц.
Глава 12
Поутру, умывшись и приладив к лысине пучок накладных волос, мы отправились навестить болящую маму. Когда я шла по городку, мне казалось, что каждый тычет в меня пальцем, смеется, ненавидит, или, что еще страшнее, жалеет. Но все эти гадкие ощущения быстро, волшебно испарялись при одной только мысли о сегодняшней вечерней выпивке. Я победоносно вышла в свет, а значит – смогу прикупить бутылочку – другую, чтобы сгладить все неприятности, постигшие нас.
Мне так хотелось рассказать маме, что мне сделали больно, обидели, избили, но я не могла этого сделать. ТАМ не было сострадания. Там было абсолютное зло. Она бы оскорбила меня и добавила этой глухой боли, которая уже начинала скапливаться в тайниках моей робкой, нежной души. Этой боли скоро будет ровно столько, что я не смогу спать, дышать, говорить, чтобы не выдать себя… Может зря я так, и она любила меня? Безусловно, любила. Но она считала меня первопричиной всех своих неудач… Однажды я открылась ей. Выплеснула ту боль, которую причинили мне люди. Это случилось страшным утром, последовавшим за ночью, в которую меня грубо изнасиловали трое пьяных мужиков. Они поймали меня вечером по дороге домой, в маленькой геологической партии, где каждый знал каждого, где не было ни криминала, ни самого понятия – страх. Силой усадив меня в машину, они отправились на берег реки и сделали свое грязное дело. Одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год. Почти сразу после окончания школы…
Они не убили меня только потому, что не сразу додумались до этого. Через четыре часа глумлений и моего непрерывного крика, мужики привезли меня обратно в геологическую партию и выпустили на свободу. Я сразу побежала в сторону дома… но дома никого не было. Моя мать проводила эту ночь в объятиях своего любовника, молодого беспечного красавца. Под дверями дома я поняла, почувствовала, что сейчас эти люди вернутся за мной, чтобы убить меня… Я одна… Они просто выбьют стекла и ворвутся ко мне… Шутка ли? Статья за изнасилование – до десяти лет лишения свободы.