Побеги древа Византийского. Книга вторая. На перекрёстках двадцатого века - стр. 23

Следующим днём немецкую инспекцию возили по Казани, показывая достопримечательности. После ужина, когда русские ушли, немцы начали оживлённо обсуждать увиденное. Михаил словно невзначай завозился на подоконнике с маленьким детекторным приёмником. Никто не обращал на него внимания.

Гудериан, оказавшийся любителем и знатоком искусства и архитектуры, негодовал:

– Уму непостижимо, как можно не ценить собственную культуру, собственных предков, чтобы прекрасную сокровищницу – Казанский кремль – превратить чуть ли не в конюшню! Башня содержится в таком ужасающем состоянии, что, кажется, вот-вот рухнет! Надвратная церковь заброшена, большой православный храм превращён в склад!

Михаил не выдержал, подошёл к Гудериану и заговорил на чистейшем немецком:

– Господин подполковник, я разделяю ваше сожаление о памятнике архитектуры, но ваш пассаж в сторону русского народа и его забывчивости не выдерживает никакой критики.

Поражённые лица офицеров за столом явственно говорили сами за себя. Слова Михаила и сам факт того, что русский прекрасно владеет их языком, произвели на сидящих эффект разорвавшейся бомбы.

– Извините, господин… виноват, не помню вашей должности. Я совсем не хотел обидеть русский народ…

– Михаэль Комнин, командир бронетанковой бригады.

– О! – Гудериан встал. – Рад познакомиться с коллегой! Прошу всех наполнить рюмки, господа. Предлагаю выпить за дружбу между русским и немецким народами, между Россией и Германией. Вместе наши государства непобедимы!

В эту минуту Гудериан казался искренним, он действительно верил в то, что говорил.

Прежде чем осушить рюмку, Михаил краем глаза заметил удивлённо-радостное выражение на лице разглядывающего его Рудольфа и едва заметно кивнул ему.

Вскоре за столом поднялся оживлённый гул, Михаила завалили вопросами. И только Рудольф помалкивал, внимательно наблюдая. Он ещё не разобрался, как вести себя с Михаилом. Прошло почти пятнадцать лет с тех пор, как они так неожиданно расстались.

Тосты следовали один за другим, и Комнин почувствовал, что пора закругляться.

– Хайнц, – произнёс он слегка заплетающимся языком, – прежде чем уйти, я хочу рассказать одну интересную историю, связанную с вашей сегодняшней туристической поездкой в Казанский кремль.

– Ну-ну, – подбодрил Гудериан, тоже немало принявший шнапса на грудь.

– Расскажите, расскажите, Михаэль! – попросили и другие офицеры.

– В середине XVI века правила Казанским царством царица необыкновенной красоты. Кроме этого, она была умна и рассудительна, что для женщины того времени явление исключительное. Звали её Сююмбике. Далеко по миру молва о ней разлеталась. И вот прознал о царице-красавице русский царь Иван Грозный. Тотчас направил к ней послов с дарами, чтобы передали они предложение стать его женой, царицей московской. Но отказала ему Сююмбике. Осерчал тогда Иван Грозный и повёл на Казань русское войско, осадив город. Долго сопротивлялись защитники, но город был захвачен. Желая пожертвовать собою, чтобы победители не истребили казанский народ, гордая Сююмбике согласилась выйти за царя, но поставила условие: в течение недели русские строители должны возвести башню выше всех минаретов Казани.

Нашёл царь лучших строителей и предупредил, что, если они не уложатся в срок, не сносить им головы. Строители работали день и ночь и успели выполнить свою работу. К приезду царя в Казань назначили свадебный пир и приготовили опочивальню. Во время свадебного застолья невеста высказала пожелание подняться на эту башню и в последний раз перед отъездом в Москву посмотреть на родной город с высоты. Поднявшись на самую верхнюю площадку, она бросилась вниз. С тех пор башня называется её именем – башня Сююмбике. Тогда же в знак печали башня накренилась, да так и стоит по сей день, тонкая, стройная, гордая, как царица-красавица.