Побег из Панрикоды - стр. 2
Может быть, я чего-то не понимаю или просто отстала от жизни, начитавшись классических романов девятнадцатого века, но мне такая любовь не по вкусу. В идеале настоящие чувства должны быть один раз и на всю жизнь. И встреча должна произойти не банальным способом вроде того, что учились десять лет вместе, а потом увидели друг в друге что-то тако-о-ое… и понеслось.
Много раз я влюблялась, но временно и не всерьёз. Например, однажды ехала домой в электричке, таща с собой тяжеленую сумку с соленьями от бабушки, а напротив, через сиденье, сидел симпатичный молодой человек примерно моего возраста. Мы пересеклись взглядами, и я почувствовала что-то такое, что, по моим представлениям, и должна была почувствовать, когда встречу его. Мы ещё несколько раз встречались глазами, а потом он вышел на остановке, так и не спросив моего имени. Сюжет не задался, и мой душевный переворот, похожий на тот, что испытывали любимые мной героини, закончился где-то в пределах первой главы.
Да уж, скрывать нечего: похвастаться перед подругами в этом плане мне нечем.
Однажды я всё-таки испытала чувство, похожее на любовь. Но это было давно и закончилось весьма печально.
Я не люблю вспоминать об этом и делаю это редко. Но иногда мысли о том, оставшемся в прошлом дне, накатывают снова, и я не могу с ними справиться. Так больно мне было, пожалуй, впервые в жизни. Я никому не рассказывала об этом, мне хотелось сохранить это в тайне, но эта самая тайна жгла меня изнутри и, честно говоря, немного повлияла на моё стремление заводить новые знакомства и доверять чужим людям. Я стала более замкнутой, что, в принципе, не так уж и плохо. Я словно отгородилась от мира мощным щитом, и теперь никто не сможет сделать мне больно, если я не позволю. А я не позволю.
Подруга часто говорит мне о том, что я живу ненормально. «Сколько можно быть букой?», «Нельзя же столько мечтать, можно сойти с ума!», «Ты упустишь реальную возможность, пока гоняешься за выдуманными образами» – это её любимые присказки. Уж она-то, в отличие от меня, ведёт вполне активную и, главное, реальную жизнь. А я? Вся моя активность закопана глубоко внутри и не нуждается в демонстрации случайным лицам. Тот, кто захочет – разглядит.
Ещё Таня часто упрекает меня в том, что я провожу слишком много времени в виртуальном мире, где вместо лиц – сплошные маски, каждый второй – фейк самого себя или известной личности.
– Наблюдение за идеальными, отретушированными версиями жизни других людей понижает самооценку и степень удовлетворенности от собственной – реальной – жизни, – важно заявила она однажды, вольготно откинувшись на спинку стула, что явно свидетельствовало о начале длинной и монотонной речи о том, как правильно жить в нашем веке. – Вот мне, например, живые люди важнее компьютера. Всегда, когда есть возможность выбрать между живым общением с реальным человеком, которому хочется чем-то со мной поделиться, поговорить, и очередным часом перед монитором, я выбираю человека. Потому что Интернет бездонный и странички социальных сетей в нём никуда не денутся. А люди могут перестать хотеть общаться и делиться, они могут обидеться.
Откровенно говоря, я бы не прочь стать хоть чуть-чуть раскованней. Чуть проще смотреть на мир, чуть легче уметь общаться, чуть больше различать оттенков – а то вижу лишь чёрное и белое, и никаких градаций.