Победители вещей - стр. 46
– Кстати, вы можете сбежать, – уже обращаясь только к Сашке, сказала Василиса. – Потому что мы не знаем, в отличие от ваших друзей, кто вы. И я не думаю, что ваши друзья вас выдадут. Но тогда им придется отрабатывать ваш долг, либо отсиживать за него в тюрьме. Это все.
Пауза получилась довольно длинной, но напряжение, в конце концов, спало, и кое-кто из верхнемакушкинцев уже поглядывал по сторонам, словно там происходило что-то более интересное.
– А, ну, пошли, – рявкнул на «гостей» Витька. – Ауфштейн и хенде хох!
– Полицай, – Ганс презрительно плюнул под ноги Витьки.
– Это просто чудовищно! – снова возмутился толстый Мишка.
Пленники побрели по тенистой аллее в сторону леса. Сзади шел веселый Витька. Селяне стали расходиться по рабочим местам.
Василиса Петровна присела на лавочку и сунула в рот сигарету. Она молча смотрела вслед удаляющимся пленникам. Рядом стоял Иван Ухин. Спина неформального старосты верхнемакушкинцев хотя и не была напряжена, но все-таки находилась в, скажем так, несколько склоненном положении.
– Как вы думаете, Иван Степаныч, что это за люди? – спросила Василиса.
– Кто их знает… – неопределенно сказал Иван и незаметно (незаметно для самого себя) выпрямил спину. Потом он окинул взглядом верхушки сосен и более уверенно сказал: – Но на бандитов точно не похожи. Не те физиономии.
– А тот, высокий?
– Главарь? Этот посильнее всех будет, – Иван немного подумал и, вспомнив так и не состоявшуюся ночную схватку с главарем, сказал: – Добрый малый… Я его сначала побить хотел, а потом передумал.
– А почему вы считаете, что он добрый?
– Трудно сказать… Но им всем, наверное, и без нас досталось. Жизнь сейчас такая, понимаете?.. Ну, как колесо. В общем, крутись как хочешь и в любую сторону, а остановишься – упадешь на бок и пропадешь. А эти… – Иван кивнул в ту сторону, куда ушли подконвойные пленники. – …Эти никому не нужны оказались. Вообще не нужны. К примеру, если у тебя спичка на мокрый асфальт упала ведь проще другую из коробка достать, чем за мокрой нагибаться.
Василиса чуть заметно улыбнулась:
– А как же понятия добра и зла и заповедь «не укради»?
Иван вдруг вспомнил не такую уж давнюю ночную и тайную работу бригады верхнемакушкинцев, когда они перебирали только что привезенные для строительства доски. Бригадой руководил именно он. Перед глазами Ивана снова замелькали лучики фонариков, он снова услышал сдавленный и едва ли не злодейский шепот сельчан и – как вишенку на торте! – финал неожиданного визита кабана Эразма, когда он, Иван, разворачиваясь с длиннущими досками по шестиметровому радиусу, вступил в зону темных кустов…
– Я, конечно, человек не книжный, – медленно начал Иван. – И только три стихотворения наизусть знаю. Ну, еще с детства их запомнил… – он снова запрокинул голову к небу и медленно, торжественно прочитал:
…Так много новостей за двадцать лет
И в сфере звезд, и в облике планет.
На атомы Вселенная крошится,
Все связи рвутся, все в куски дробится,
Основы расшатались, и сейчас
Все стало относительно для нас.
Иван замолчал и вопросительно посмотрел на Василису. Та наморщила лоб, подумала и спросила:
– Кажется, это Джон Дон?..
– Правильно. А когда он родился?
– Ну, не помню… Возможно, в восемнадцатом веке. Хотя нет, в девятнадцатом.
– В шестнадцатом, – поправил Иван. – И если уж тогда для них многое стало относительным, что о нас сейчас скажешь? Вот я вам говорю, что жизнь сейчас такая, понимаете?..