Победители вещей - стр. 37
Витька выбросил окурок и плюнул ему вдогонку.
– Вань, у тебя выпить нет? – окликнул он соседа.
– Нет, – Иван крякнул от натуги. – Петька, ровнее держи, черт!
– Сейчас я ее, пап… – сказал Петька. – Руку убери… Ага, пошла!
Последнее замечание наверняка относилось к упрямой гайке, с которой отец и сын возились последние пять минут.
– Вань, тогда, может быть, я домой сбегаю, а ты вместо меня покараулишь?
Настойчивость Витьки объяснялось простой причиной – он не пил уже целую неделю. Перерыв в любимом занятии казался ему огромным и пустым, как железная бочка рядом с красным пожарным щитом.
Из котельной, неторопливо прикуривая на ходу, вышел Иван Ухин.
– Ну, ее к шуту, эту водку, Витька, – рассудительно заметил он. – Я в последнее время только по делу пью. Настойку от лишнего веса изобретаю.
– То-то я гляжу, ты в последнее время с лица осунулся, – усмехнулся Витька. – Изобрел, значит?
– Нет еще. А худоба моя от нервов.
– Жена пилит?.. – легко догадался Витька. – И что бабы к водке пристают? Как будто их тоже пить заставляют.
– Дело не в бабьих инстинктах, – Иван солидно покашлял в кулак. – Я недавно одну книжку читал, так там пишут, что один ученый за свою идею на костер пошел. Джордано Бруно, кажется…
– Попы сожгли? – помрачнел Витька.
Имя Джордано Бруно показалось ему смутно знакомым.
– Не наши попы, – уточнил Иван. – Чужие. Иезуиты то есть.
Витька вспомнил церковь в Меловой. Больше всего его возмущал тот факт, что хозяйка «Сытых боровичков» – самая умная и красивая в мире женщина – имела к стройке самое непосредственное отношение.
– Наши попы – не наши, какая разница? – недовольно буркнул Витька. – Они все иезуиты. Человека сожгли. А за что? За идею! Темнота, одним словом…
Витька силился вспомнить, чем прославился упомянутый Джордано Бруно и не мог.
Свет, падающий из дверного проема котельной, заслонила вторая рослая фигура.
– Слышь, пап, ты вчера такой идейный был, что до полного оппортунизма дошел, – обратился Петр к отцу. – Мать говорит, что до кровати уже почти ползком добирался.
– Цыц у меня! – огрызнулся Иван. – Молод еще отца учить.
– Да я что? – Петр присел рядом с отцом. – Я ничего…
Мужики молча курили и каждый думал о своем. Темно-красные от ржавчины руки отца и сына были похожи на руки индейцев.
Петр осмотрел свои руки и сказал:
– На охоту хочется…
Он стал похож на индейца еще больше, когда повернулся в профиль и Витька увидел его горбоносый, хищный профиль.
– В заповедник охотиться пойдешь? – не без ехидства уточнил Витька.
– Зайцами и тут пахнет. Что мне в заповеднике делать?
Мужики замолчали.
– Да-а-а!.. – через минуту громко и многозначительно протянул Иван.
– Что, да? – не без надежды спросил Витька.
– Ничего. Я так…
Окружающий мир казался Витьке тесным и темным, как чулан. Он с трудом подавлял алкогольную тоску и злился на неизвестных ему попов-иезуитов. Три дня назад Витька столкнулся в Меловой с только что прибывшим в село священником. К удивлению деревенского неудачника, у священнослужителя было юное лицо с реденькой, рыжеватой бородкой и чистый, умный, хотя и немного настороженный, взгляд. Встреча произошла в магазине. Витька покупал пиво. Поп стоял сзади Витьки и как он успел заметить, расплачивался с кассиршей за конфеты и консервы.
Уже на улице Витька немного замешкался возле большой лужи. После недолгого раздумья он перебрался через нее самым простым образом – сняв штиблеты и прошлепав босыми ногами по воде. Следом за ним подошел к луже юный поп. Он нерешительно топтался на месте, рассматривая несколько кирпичей в луже, которые, скорее всего, имитировали дорогу, чем являлись надлежащей опорой для обутых граждан.