Победителей не судят - стр. 15
Замолчав на полуслове, Ухалов опасливо оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, приоткрыл полу пиджака.
– Смотри сюда! – произнес он шепотом.
Сначала Касьянин не понял, в чем дело, и, лишь присмотревшись, в полумраке палаты увидел торчавшую из бокового кармана пиджака Ухалова темную рукоятку револьвера. Рукоятка была соблазнительно изогнута, поблескивала облагороженным металлом, а карман отдувался, безошибочно показывая место, где находится барабан.
– Каково? – спросил Ухалов восторженным шепотом.
– Потрясающе!
– Дарю!
– Прямо сейчас?
– Почему бы и нет!
– Думаешь, здесь пригодится? – спросил Касьянин, терзаясь двойственными чувствами – ему хотелось взять пистолет, взвесить его на ладони, ощутить его холод и изысканные линии, но понимал он и то, что все это блажь, что больничная палата не место для таких игрищ, что Ухалов опять куражится, втягивая его в свой сомнительный и рискованный мир.
– Здесь? – Ухалов шало оглянулся и, словно убедившись, что применить оружие в палате вряд ли придется, немного поскучнел. Но тут же снова воспрянул, и глаза его сверкнули каким-то сатанинским огнем. – Да, действительно… Но хотя бы подержать, а? Пусть он почувствует руку хозяина, а?
– Разве что, – согласился Касьянин вроде бы уныло, но на самом деле что-то радостно вздрогнуло в его душе, что-то напряглось, как бывало в детстве в ожидании праздника. – Давай, так и быть!
– Во! Это по-нашему! – Ухалов опять оглянулся, ссутулился, спрятав ото всех внутренний карман пиджака, и принялся выдергивать оттуда револьвер. Барабан зацепился за подкладку, потом предохранитель зацепился за петлю, но в конце концов Ухалов своего добился и, вырвав револьвер из кармана, протянул его Касьянину рукояткой вперед. – Держи!
Касьянин не мог, не мог не почувствовать добротность изделия. Все в нем было подогнано, совмещено и согласованно. И черный цвет, и насечка на рукояти, и массивный барабан, и коротковатый ствол с мушкой на конце.
– Что скажешь? – спросил Ухалов, ожидавший, видимо, воплей восторга и радостной пляски Касьянина.
– Ничего игрушка… Убедительная. Газовый?
– Газовый, – неохотно подтвердил Ухалов. – Но знаешь… Как отнестись…
– Не понял? – проговорил Касьянин, не отрывая взгляда от револьвера – он прямо впился в его ладонь, все его выступы и впадины нашли на ладони свои заветные уголки, и револьвер, похоже, просто не желал расставаться с ладонью Касьянина.
– Дело вот в чем, Илья… Эта машинка шестизарядная… Вряд ли тебе когда-нибудь понадобится сделать больше шести выстрелов. А если понадобится, то вынешь патроны из кармана и зарядишь снова. Но тут маленькая особенность… Патроны в барабане расположены не просто так… Первые два – обычные шумовые. Грохот, огонь из ствола, страх и ужас. Два следующих – газовые. Противник отброшен, воет от боли и бессилия, задыхается, раздирает себе морду собственными когтями.
– Ногтями, – поправил Касьянин.
– Когтями! – повысил голос Ухалов. – После твоих выстрелов его хилые ногти превратились в когти, потому что только когтями можно драть себе морду после твоей газовой атаки.
– Понял, – кивнул Касьянин. – А последние два патрона?
– Мелкая дробь. Но это для тебя она мелкая, а для злодея, который осмелится в следующий раз напасть под покровом ночи, дробь произведет впечатление картечи! Страшной кабаньей картечи, которая крошит ребра и вылетает с противоположной стороны тела, оставляя за собой дыру размером с футбольный мяч.