Победитель. История русского инженера - стр. 9
Работа над этой машиной, сменщицей «эмки», начавшись на ГАЗе еще до войны, приостановилась на макетной стадии. Заводской фотограф Николай Добровольский даже постановочные снимки сделал: как художник-конструктор Вениамин Самойлов, чуть прищурившись от напряжения, колдует над макетом.
Но потом грянул июнь 41-го, и все отменилось. До легковых ли? Завод превратился в военный, основная продукция – танки, броневики, самоходки и снаряды для «Катюш», даже полуторки отошли на задний план, а всякие излишества наподобие «эмки» и автобусов делать и вовсе перестали. Но в середине 42-го что-то начали запускать заново, пока робко, без заданий сверху. А теперь, после Сталинграда…
В душноватом зале словно дохнуло свежим воздухом, такую надежду, заряженность на будущее несли в себе слова наркома. Или это приоткрыли фрамугу? Липгарт приподнял голову – да, так и есть, успели надышать, вот и решили впустить в помещение февральский воздух…
А Акопов, обозначив, заострив перед коллегами главные болевые точки – отставание по моторам, уровню комфорта, износостойкости, другим параметрам, – уже выходил на финишную прямую своего вступительного слова. Желал участникам максимальной активности, и не только на пленарных заседаниях, но и на секционных – по легковым и грузовикам.
– К выбору новых типов машин необходимо подойти особенно критически. Для того чтобы выбрать правильно, мы предварительно заслушаем на совещании доклады наших конструкторов, над какими типами они предполагают работать. В протокол совещания включены также два доклада, которые познакомят нас с вопросами, связанными с американской и европейской техникой, основанных на типах импортных и трофейных машин, полученных в большом количестве.
Зал оживился. Действительно, в большом! Это не 41-й, когда фрицы раскатывали в захваченных в Белоруссии и на Украине полуторках и трехтонках. Теперь наше время ездить на трофейных «Опелях», «Адлерах», «Ауди» и «Хорьхах»!
– Есть предложение начать сегодня с этих докладов. Если нет возражений в отношении порядка нашего совещания, тогда разрешите приступить прямо к докладу, – Акопов пошелестел бумагой на трибуне и, найдя нужную, зачитал:
– Слово для доклада о конструкциях импортных автомобилей и узлов предоставляется главному конструктору автоотдела НАТИ товарищу Душкевичу.
Акопов покинул трибуну и сел в президиуме рядом с плотным незнакомцем в черном костюме. «Качуров», неожиданно всплыла в голове фамилия. Точно, Качуров. Но кто он, откуда знаком? Это не вспоминалось. Да и не столь важно, по большому счету. На таких совещаниях может сидеть проверщик откуда угодно, хоть из Совнаркома, хоть из бесчисленных отделов ЦК.
То, о чем говорил Душкевич, Липгарт и так знал, поэтому и не слушал докладчика. Еще раз приоткрыл папку со своим докладом, прошелся по тезисам, мысленно делая вставки в нужных местах. Поверх доклада лежала купленная на вокзале свежая газета. Бросился в глаза крупный заголовок «Историческое сражение под Сталинградом закончилось полной победой наших войск». Победа… победители… Он задумался, словно пробуя слово на вкус, и не сразу заметил, как его толкает локтем Кригер: мол, твоя очередь, давай на трибуну!
Акопов действительно назвал его фамилию. Неужели так быстро закончился доклад Душкевича? А после него еще и главный конструктор ЗИСа Фиттерман говорил о немецких автомобилях? Но времени на размышления уже не оставалось.