Победа по очкам - стр. 19
– Я могу отказаться?
– Разумеется. Никаких проблем. Но мне кажется, приехав сюда, вы уже приняли решение?
– Да.
– Вы остаетесь?
– Да.
– Хорошо. – Олег Иванович вынул из стола черный пакет, в которых обычно хранят фотографии, и положил его перед собой на стол, не открывая. – На что вы рассчитываете, Павел Николаевич? Орден Андрея Первозванного? Московская квартира? Хорошие деньги? Общероссийская известность, телеинтервью, слава? Карьера, в конце концов?
Пафнутьев помолчал, рассматривая свои ладони и понимая, что ему сейчас задан самый важный вопрос, что от его ответа зависит – будет ли он раскручивать Лубовского или сегодня же вечерним поездом отправится домой.
– Ну что ж, Олег Иванович, – тяжко вздохнул Пафнутьев, отбрасывая вместе со вздохом все свои опасения, – все, что вы перечислили, – прекрасно. Я бы не отказался ни от одного пункта. Но я не буду чувствовать себя несчастным, если не получу ничего. Мне есть чем заниматься в жизни, у меня есть с кем распить бутылку водки, есть кому пожаловаться и с кем порадоваться. Я в порядке, Олег Иванович. Я в порядке. Конечно, больше всего мне хочется получить орден Андрея Первозванного. По-моему, кавалеров этого ордена сейчас в живых меньше десятка. Попасть в такую компанию… Кто откажется?
– Шутите? – спросил Олег Иванович без улыбки.
– Конечно.
– Это хорошо. Если человек не допускает шуток, это несерьезный человек. Посмотрите. – Олег Иванович протянул Пафнутьеву черный конверт со снимками.
Пафнутьев бестрепетно вынул снимки из конверта, и, как ни подготовила его предыдущая жизнь к криминальным неожиданностям, в первые же мгновения он был ошарашен. На первом снимке была изображена человеческая голова, лежавшая на столике, по всей видимости, в детском саду – вокруг качели, раскрашенные под мухоморов грибки, врытые в землю автомобильные шины и прочие приспособления, призванные развивать в юных созданиях духовность и физическую выносливость. Голова смотрела на Пафнутьева мертвыми глазами, спутанные, залитые кровью волосы свисали на лоб, и возникало жутковатое впечатление, что голова еще живая, что смотрит она вполне осмысленно, правда, как-то уж очень печально.
Остальные снимки были примерно такого же содержания. Пафнутьев мужественно досмотрел их все до конца, сунул в черный конверт и положил его на край стола.
– Нет-нет, – сказал Олег Иванович почему-то повеселевшим голосом. – Это для вас, Павел Николаевич. Забирайте. У меня есть копии, копии есть и в других местах, даже в тех, о которых даже я не догадываюсь.
– Спасибо, – вежливо кивнул Пафнутьев. – Думаете, они мне пригодятся?
– Наверняка! – продолжал веселиться Олег Иванович. – Это не случайные снимки, их собрал ваш предшественник, прежде чем отлучиться.
– Может быть, они и стали причиной его отлучки? – спросил Пафнутьев, начиная осознавать, какие снимки он только что рассматривал.
– Наверняка! – повторил Олег Иванович. – Другими словами, вы начинаете с того места, на котором он закончил.
– И эти все снимки имеют отношение…
– Самое непосредственное.
– Но если есть подобные доказательства…
– Эти снимки не являются доказательствами. Ваша задача, Павел Николаевич, сделать их доказательствами. Придать им, так сказать, юридическую силу.
– Ни фига себе! – крякнул Пафнутьев.
– Да, Павел Николаевич, да! Мы недавно говорили с вами о том, что это дело имеет некоторую политическую составляющую. Да, имеет. Я показал вам эти снимки, чтобы убедить в том, что политическая составляющая в этом деле не единственная, а может быть, и не главная. Снимки есть. У этих снимков есть имена, адреса, даты, мотивы…