По воле холодной луны - стр. 7
- Ох, Владка, наплачешься ты ещё из-за языка своего.. - Сокрушенно взмахнула руками бабушка, но сестрица опять огрызнулась:
- Я может и наплачусь, а вот она, - острый подбородок указал на меня, - и вовсе сдохнет.
Я от такого предсказания нахмурилась, а Влада торжествующе продолжила:
- Боишься? Правильно делаешь! А то носятся все с тобой, как с невидалью! Подумаешь, важность какая, - единственная омега на стаю. А дни-то ты до восемнадцати лет не забываешь считать, омега? А что потом будет, знаешь?
Я перевела заинтересованный взгляд на бабушку.
- О чем она говорит, ба?
- О чем-о чем… Таблетки от запаха тебе перестанут выдавать, вот о чем. - Это опять влезла Владка, а бабушка помрачнела, и до меня дошло - дела мои неважные.
- Ну и что с того? - Я правда не понимала, в чем проблема с этим запахом.
За почти восемнадцать лет я давно привыкла к своему месту и незавидной участи. Если расти в окружении постоянных насмешек, то, со временем, учишься их не замечать.
Я не надеялась создать семью или хотя бы отношения, бабушка рассказывала, что у омег с этим не очень удачно складывается. Да я и сама, без разговоров, видела, как ко мне относятся окружающие, поэтому все иллюзии растеряла ещё в подростковом возрасте.
Размышляя о взрослой жизни, я представляла, как уйду жить в лесной дом, где мы иногда ночевали с бабушкой, когда задерживались на заготовках лекарственных трав. Попрошу у бабушки в подарок на день рождения пару курочек, может и козлёнком от Машки бабуля одарит, огород разведу и заживу спокойно.
Буду по-прежнему помогать бабушке со сбором трав, зимой вязать смешные шапки со звериными мордочками на продажу, тем и проживу.
Кому-то смешно, а мне, омеге, нормально. Все равно из стаи мне дороги нет, а самостоятельности какой-никакой хочется. К тому же, все твердят о неприятном запахе от омег, так что, жизнь в лесу, вдали от остальных членов стаи - самое то.
Все это я сейчас и вывалила на хмурую бабушку и рыдающую от смеха Владу, а потом ба выгнала сестрицу на улицу поливать огород, а меня усадила за стол и сама села напротив.
- Пришла пора поговорить с тобой, Звана.
****
За годы, проведенные в доме суровой Веры, я привыкла к ее крутому нраву и показной строгости, но никогда не сердилась на нее за окрики и наказания - чувствовала, что старая женщина не желает мне зла, а своей жёсткостью пытается привить нужные навыки.
И сейчас, сидя лицом к лицу с ней, я видела, как тяжело ей даётся ещё не начатый разговор.
- Давно это было, - На меня посмотрели выцветшие глаза. - А кажется - только вчера принесла я тебя в свой дом.
Бабуля замолчала, медленно расправила вышитый моими первыми неровными стежками рушник по поверхности стола, а я и вовсе замерла, затаила дыхание. Ну же, бабушка, давай, не томи.
- В тот день шел дождь. Всю неделю перед этим жарило, поля попалило, а тут гроза налетела. Ветер, пыль до небес, а потом как прорвало. Света белого не видно, так лило. Чуть стихло, и явился бета иноземный с тобой крохотной за пазухой. Вячеслав сказывал, что пришел бета этот с берега холодного залива, вон в какую даль забрался, на нашу-то среднюю равнину.
От нетерпения я закусила губу и поерзала на стуле. Так интересно бабушка рассказывала! И кто был тот мужчина? Отец? А где мама тогда?