По велению Чингисхана - стр. 59
– Подыскал тойона, который поведет людей на Север?
– Да, моя хотун. Сюняй Нохой, родом из урангхаев. – Усун указал на крепкого парня, почти юношу, восседающего на ладном, широкогрудом коне.
– А не слишком ли молод?
– Да, но он вынослив, с долгим дыханием, а главное, прежде имел связи с тонг-бисами, обитающими на северном пути, немного понимает их язык.
– Позови его.
Усун-Туруун сделал жест, сюняй Нохой готовно приблизился, ловко спрыгнул с коня, встал перед хотун Ожулун на колено.
– Кто твои родители? – спросила она.
– Отца зовут Баргы, он младший брат старика Джаргыстая, отца Джэлмэ-тойона. Мать родом из ханглы, она третья жена моего отца, сына твоего дяди по матери.
Ожулун всмотрелась в широкое лицо Нохоя, раскосые глаза, отметила его могучую стать…
– Как же я сразу не признала в тебе кровную родню! – проговорила она одобрительно. – Ты женат?
– Нет.
– Хорошо. Выберешь себе первую жену из тонг-бисов.
– Ты сказала, я услышал, моя великая хотун!
Ожулун рассмеялась готовности и понятливости парня: ведь она еще не сказала ему, как он на этот раз должен будет повстречать тонг-бисов!..
– Нохой, сынок, от имени Чингисхана я возлагаю на тебя трудную задачу…
– Я готов умереть, моя великая хотун, выполняя твое задание!
– Умирать как раз не надо. Стоит умереть тойону – войско обезглавлено. А тебе придется продвинуться со своими сюнами, с семьями воинов и всем их скарбом, на сто кес севернее этих мест, тогда как все остальные должны найти пристанище через пять кес. Там, на севере, ты устроишь тайную ставку Чингисхана. По пути ни в коем случае не ввязывайся во вражду с местными племенами, а наоборот, старайся сблизиться с ними и породниться. Так ты увеличишь число людей своих. Запомни: тот, кто придет с золотым ярлыком и скажет: «Прибыл по указу Чингисхана», – будет из посланных нами. Указ, который он передаст тебе, ты должен будешь выполнить незамедлительно. Тот же, кто придет с золотым знаком в виде солнца, станет тойоном ставки. Я все сказала!
– Ты сказала, я услышал! – ответил сотник Нохой недрогнувшим голосом.
– Туда люди сплавятся по реке, – проговорил в задумчивости ему вслед Усун-Туруун, – а вот обратно… смогут вернуться немногие, да и то разве что зимой, на оленях…
– Не говори об этом никому.
– Да как тут скажешь, – вздохнул Усун-Туруун. И помолчав, добавил: – Путь нелегкий. Может, мне отправиться с ними?
– Ты не хуже моего знаешь, что нужен здесь, – отрезала Ожулун, вглядываясь в даль.
– Я думаю, одну ставку нужно раскинуть вон там, в той стороне, в устье таежной реки, под укрытием горных скал, а другую, где поселишься ты… – старик засмотрелся любовно на озерную синь, – расположить среди Байхала, на острове!
– На острове?! – улыбнулась Ожулун, также засмотревшись на Богатое озеро. – А как мы на него переправимся со скотом и утварью?
– Часть людей переправим на лодках сейчас, а остальные придут со скотом зимой…
Усун-Туруун заметил, что Ожулун понравилось, как он все продумал.
– Я почему сказал, что, может, мне лучше пойти с людьми на север, – стал оправдываться он, – просто смолоду любил бродяжничать, и когда видел отъезжающих куда-то, тем более в дальние земли, в неведомые края… всегда охватывала тоска. Так и сейчас.
Усун-Туруун с такой задушевностью произнес эти слова, что и Ожулун вздохнула, совсем иначе, с удивлением взглянув на этого грубого на вид, с воловьей статью старика. Его светлая печаль напомнила ей, как давным-давно они сплавлялись по реке Керулен, поскольку не хватило для всех упряжного скота для кочевки. Тэмучину тогда было одиннадцать лет, Хасару девять, Тэмигэ семь, Аччыгыю пять, а Тэмулуну всего три года. Степь была выжженной, потрескавшейся от палящего солнца, а русло реки узким. Она постоянно боялась, как бы лодка в обмелевшей реке не наткнулась на пороги, прижимала к себе детей своих, будто, случись беда, могла их спасти…