По ту сторону жизни - стр. 5
Образование? Филологическое. Хорош филолог, который челюсти с одного удара сворачивает!
Лицо открытое, располагающее. Хотя на фото всё в синяках и кровоподтёках.
Дальше…
Дальше…
Дальше…
Перекладываются папочки. Справа убывают, слева – растут.
Читает «Хозяин», лица рассматривает, ногтем чиркается. Прочитает – отложит папочку, другую возьмёт…
Не папки – судьбы справа налево перекладывает.
– Этого… Этого… Этого… Этого… И этого…
Пять папок легли в сторону.
– Привезёшь их в Москву. По одному. Зачем им встречаться, зачем разговоры говорить? Привезёшь, поселишь на Петровке или в Столешниковом переулке, поближе к Большому театру. Квартиру снимешь большую, чтобы семь-восемь комнат. Каждому комнату дашь, и чтобы не выходили. Продуктов купи побольше. Пусть живут, спят, отдыхают.
– А если они в туалет захотят?
– Зачем такой непонятливый? Ведро возьми, в углу поставь. Я при царском режиме в тюрьмах в ведро ходил. Ведро полное станет – вынесешь.
– А если кто-то придет?
– Ты почему такой боязливый? Почему боишься всего? Если кто-то придёт – не открывай. Пусть стучат. Тихо сидеть будешь – кто придёт, никто не придёт!
– А долго нам там… жить?
– День, два, три. Ты мне номер квартиры скажешь, и ключ дашь от чёрного хода. Я оттуда приду. Сам приду. Только ты никому не говори.
– Так точно, товарищ Сталин!
– Тогда ступай! Эй, стой, деньги возьми квартиру снять.
– У меня свои есть.
– Зачем свои, не надо свои. Мои возьми. Товарищу Сталину чужие деньги не нужны…
Балет в Большом. Премьера. Зал заполнен до отказа. Всё больше генералами, адмиралами и полковниками. И еще охраной, которая бдит.
Потому что члены ЦК и правительство любят искусство и актёров, и актрис. Жалует и привечает всячески. И премьер не пропускает.
В главной ложе Сталин, Молотов, Микоян и другие известные всей стране персоны. И начальник охраны Власик, который не спектакль сюда пришёл смотреть, а товарища Сталина от злодеев оберегать, потому как перед ЦК головой за него отвечает. А империалисты всего мира не дремлют, об одном мечтают – лишить страну Советов ее Вождя.
Прибегают офицеры охраны, докладывают:
– Чердак в порядке.
– Подвал осмотрели.
– Гримёрки и сцена проверены.
– На колосниках никого.
– Прилегающие улицы прикрыты нарядами милиции…
И вдруг:
– Там машина…
– Какая?
– Товарища Сталина. У служебного входа стоит.
– Зачем? Кто распорядился? Убрать машину!
– Никак нельзя. В ней водитель. У него бумага.
– Что за бумага?
– С подписью «Хозяина». Он велел машину у служебного входа держать, никуда не отлучаясь.
Начальник охраны осёкся.
– Ничего не путаешь?
– Никак нет. Вы спросите у самого…
– Ты что, охренел? Сейчас спектакль начнётся…
Но, с другой стороны, куда деваться? Не порядок, когда машина и не понятно зачем. Выдернуть бы водителя, да спросить… Но подпись. Она как охранная грамота, которую не перепрыгнешь. Против Его воли идти себе дороже, вмиг на Соловках окажешься или в Магадане.
Зачем машина? Зачем у служебного входа?
Не прост «Хозяин» и не из железа сделан, хоть и Сталин он, но свои личные тайны у него имеются, в которые лучше никого не посвящать, даже охрану. Много чего Власик знает, чего другие не знают, но о чем молчать он будет, хоть клещами его рви. Но и он всего не знает!
Но как тут быть? Придётся тревожить «Хозяина», придётся спрашивать, хоть и коленки трясутся.