По ту сторону тени - стр. 9
Она вырывалась из него помимо его воли туго свернутыми клубками ненависти, которые начинали разматываться, едва оказавшись вне его тела. Но с ним мы об этом никогда не говорили.
Последним появился Ваня. Он подлетел к столбу совершенно незаметно. Будто на пустом месте материализовался из темноты. Вечернюю тишину улицы разорвал его бойкий приветственный оклик. В следующий миг он уже счастливо пожимал нам по очереди протянутые руки. Безмятежная улыбка не сходила с его лица, обнажая неровные, некрасивые желтоватые зубы. Удивительно, но эта улыбка не портила, а наоборот, придавала привлекательности его в целом невыразительной внешности. Люди звали его Цыганом – Ваня любил похвастать тем, что в его роду были цыгане. Некоторые верили, ведь он был бойким и чернявым.
106
Мы перешли через дорогу и вошли в бар, носивший «речное» название «Десна». Стоявшая за прилавком продавщица с милым именем Алена – для меня не более чем милым, – дружески подмигнула нам. Затем кивнула, безмолвно говоря, что наш обычный столик свободен. Ее глаза привычно улыбались, но в них не хватало жизненного света. Проходя мимо, я никак не мог отвести взгляда от тоскливой пустоты ее глаз. И снова воображение нарисовало передо мной огромный циферблат, по которому с душераздирающим скрежетом невероятно медленно движутся гнутые и проржавевшие стрелки.
Собственно, баром «Десну» было трудно назвать. Раньше на его месте работал ничем не примечательный продуктовый магазин. Потом из его подсобки изобретательные владельцы сделали нечто, вроде средней руки пивнушки. В небольшом зале места хватило лишь на пять круглых металлических столиков. Вокруг них стояло по четыре металлических стула. Посетители не раздевались, сидели прямо в одежде.
В углу, совсем не к месту, в деревянной кадке чахла от вечного табачного дыма и спиртного перегара ветвистая декоративная роза. Листья растения, которое должно было украшать интерьер, пожелтели и безжизненно свисали вниз. В кадке на земле вокруг ствола розы белели десятки смятых окурков-«бычков».
Огромное, во всю стену окно когда-то служило витриной. Теперь оно было завешено полупрозрачной шторой. В темное время суток с улицы можно было разглядеть то, что творится внутри заведения.
Время было позднее.
Кроме нас, в зале находилось еще несколько человек. Двое мужичков лет пятидесяти, по виду – заводских рабочих, сосредоточенно грызли за соседним столиком воблу. Рыбьи ошметки валялись по всему столу, на котором также стояли шесть пустых пивных бутылок, два наполовину опустошенных бокала и два одноразовых пластиковых стаканчика мутновато-белого цвета. Водки на столе не было, но на спинке стула одного из мужиков висел потертый пакет. Наверняка бутылка с самогоном пряталась там от взора Алены. Таким, как эти работяги, водка стала не по карману.
За столиком у противоположной от нас стены с хмурым видом сидела ярко накрашенная блондинка. Она уныло потягивала джин-тоник из алюминиевой баночки. На вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать. Девица глядела на мир так, словно за ней тянулся шлейф, сотканный из долгих лет скитаний. Она с потаенной надеждой уставилась на нас, когда мы вошли, и завздыхала. Баночка джин-тоника наверняка была куплена на последние деньги.
Вскоре Алена принесла привычный заказ: по бокалу пива и пакетику сухариков. Застыла в ожидании указаний. Цыган заулыбался и о чем-то с ней заговорил. Серега машинально пальцем поправил сползшие на кончик носа очки и схватился за бокал с пивом. Сашка крепкими зубами открывал тугие шуршащие пакеты с сухариками. Новая волна немого отвращения к себе и своему замкнутому кругу захлестнула меня.