По ту сторону света - стр. 6

Закрыл лицо руками, чтобы глаза по привычке не следили за движением сгустков, окружающих всё вокруг. Пространство казалось бесконечным, наполненным страданиями всех людей, когда-либо живших на белом свете. Я услышал шепчущие голоса и детский плач, разлетающийся по округе едва уловимым эхом.

Не заметил приближение очередной тени. И очень скоро об этом пожалел. Я ощутил себя в теле мальчишки, возрастом не старше десяти лет. Лежал полностью обнажённым в каком-то сыром подвале, привязанный к скрипучей кровати. Выступающие пружины матраца царапали спину. Но не осталось сил, чтобы пошевелиться. Многочисленные раны на теле, нанесённые острым лезвием похитителя, которого я уже не видел, ныли адской болью. Судя по всему, у парнишки были сломаны рёбра и фаланги пальцев. Внезапно дикий голод затмил иные потребности, возвышаясь над физической болью. Так шли часы, и мы вместе ждали смерти, как истинного спасения. Мы хотели умереть, чтобы, наконец-то, обрести заслуженный покой. Но если парнишке оставалось потерпеть всего пару минут, то мне предстояло мучаться всю оставшуюся жизнь.

На мгновение я взаправду захотел умереть, чтобы остановить ужас смерти, спускающийся по ночам. Но мысли об Ириде отпугнули это желание. Я умирал в теле подростка, ощущая все страдания, но думал о девушке, которой ещё может потребоваться моя помощь. «Я больше тебя не оставлю, Ирида, только найдись» – успел подумать, как глаза мальчишки закрылись от бессилия, а следующий выдох стал последним в его жизни.

Вернувшись на каменистую поверхность, куда никогда не падал ни один луч солнечного света, я остался сидеть на валуне. «Что может быть хуже такой смерти?» – думал о парнишке, с которым разделил горечь ухода из мира живых. По крайней мере, так казалось моему больному воображению.

В этом месте время замирало, но и растягивалось на целую вечность. И я не понимал, сколько сижу на камне. Здесь не существовало физических потребностей, и мне иногда казалось, что за одну ночь проходят целые годы, проведённые в раздумьях, в попытках решить загадку больного мозга, чтобы избавиться от столь редкого недуга.

Такое случалось редко: следующая тень не принесла в душу боли, а лишь успокоение. Я оказался старушкой, лежащей ночью в больничной палате. Женщина не могла уснуть и сознание подсказывало: она не понимает, где находится, уже не может вспомнить о себе почти ничего. Но глядит на дряхлые руки, к одной из которых подключена капельница с морфином, и понимает, что прожила долгую и счастливую жизнь.

С тумбы возле кровати на неё смотрели десятки фотографий: с детьми и внуками. Она взяла фоторамку младшего, обратила взгляд на подпись под закутанным в одеяло младенцем: «Виктория, в честь нашей любимой бабушки». Старушка улыбнулась. Морфин забрал боль, подарил сознанию легкость. Она провела пальцами, искалеченными артритом, по фотографии. Голова упала на подушку, но улыбка не исчезала. Нам было хорошо. Тело обмякло, и рука с фоторамкой упала на живот. Это оказалась лёгкая смерть, наполненная радостью прошедшей жизни. Такую я бы желал для любого человека, каким бы психически больным он ни был.

Марта разбудила меня ранним утром. Веки тяжко разлепились, дыхание постепенно выравнивалось. Футболка насквозь пропиталась потом, так что запахом страха разило на всю комнату. Я убрал со лба прядь мокрых волос, спустившейся на глаза, и сел на кровать.