По ту сторону Псоу - стр. 13

И что в итоге? Русские не выведут из Абхазии свои войска. Это было бы изменой. А измены больше не будет. Но и американцы ни за что не откажутся от Абхазии, как от зоны потенциального влияния НАТО. Чтобы продвинуть натовское влияние к самой границе с Россией, на речку Псоу, они используют все способы. Говорильня на Кавказе вообще слабо помогает. Можно ли исключить ввод войск США туда, где уже стоят российские войска?

Впору вспомнить дружескую встречу на Эльбе. Вот только не все знают, что на самом деле встреча на Эльбе начиналась перестрелкой между русскими и американцами.

Восхождение на Иверскую (Анакопийскую, что в переводе означает «победительница») гору словно бы выветривает из души тоскливую муть. Всё неспокойное и тягостное легко выходит из человека, растворяясь в просторе лазурной тишины. Сначала дорога – асфальтовый серпантин, а потом начинается узкая тропинка, покрытая пожухлым дубовым листом.

Невольно улавливая самые незначительные шорохи, слышишь только, как шевелится пожухлая листва. Ветра почти нет, и тишина становится еще безмолвнее.

Когда-то на вершине этой горы стояла неприступная цитадель абхазских правителей. Абхазы гнали отсюда и арабов, и прочих завоевателей. Но до цитадели надо еще добраться, а пока показался первый «укреп-район» – могучие полуразрушенные бастионы, стены которых за столетия много раз окроплялись кровью. Кровь давно выветрилась, но ежегодно в марте появляются в стыках древней кладки маленькие первоцветы – белые, фиолетовые, лазоревые. Десятки лет отмерены людям, за столетия их монументы превращаются в руины, а эти цветочки будут появляться здесь тысячелетиями, такие же молодые, нисколько не интересуясь, какая там на земле очередная оккупация.

Уже на самой вершине горы после долгого восхождения я услышал первый «рукотворный» звук: под рукой пронзительно скрипнула стальная калитка, ведущая в часовню Иверской иконы Божией Матери…

Уходить после молитвы сразу не хотелось, присел на скамеечку под старой развесистой алычой и вскоре увидел, как ко мне приближаются трое абхазов. Они поприветствовали меня. Спрашивают:

В Бога верите?

Да, – отвечаю без затей.

Я тоже верю. Крещеный. Надо верить. А то человек совсем беспредельный становится.

Киваю на руины цитадели6, говорю:

–Теперь и Сухум такой же раздолбленный стоит.

–Да, – абхаз горько усмехается. – Только Сухум еще похлеще.

Невольно переключаемся на перспективы возможной войны. Абхаз философически-спокойно, с какой-то вселенской грустью говорит:

–Если война… У меня нет другой земли… Кому я нужен в России, если там люди сами последний кусок без соли доедают…

Я только потом понял подлинный смысл его слов: в случае новой грузинской оккупации этот абхаз видит себя либо трупом, либо беженцем. Жизнь под грузинами не приходит ему в голову в ряду даже самых мрачных перспектив. Мирный настрой рассеялся, и разобрало такое раздражение на всех этих политиков-миротворцев, которые на шикарно обставленных переговорах обсуждают статус Абхазии в составе Грузии, широкую автономию, «ассоциированные отношения». А простые абхазы, не очень вникая во все эти тонкости, понимают только одно: под каким бы благим обличьем ни появились здесь грузинские «гвардюки» – абхазов ожидает смерть.

Сейчас много говорят о том, что грузино-абхазская проблема не имеет военного решения. А на самом деле проблемы нет вообще, потому и мирного решения она тоже не имеет. Абхазия не станет частью Грузии ни-ког-да! Политики, не желающие это признать, либо прекраснодушные мечтатели, либо продувные плуты, либо тянут время.