По ту сторону лжи - стр. 22
– Как дела, Мих, давно не виделись…
– Да нормально, дядь Стас, вот садик окончил, осенью в школу иду, – сын вздохнул совсем по взрослому: а что делать, мол, селяви, мол…
Стас почесал за ухом, и философски заключил.
– Да, брат, школа – это тебе не садик. Одиннадцать лет от звонка до звонка не каждый выдержит, но ты-то парень крепкий у нас, а если, что можешь на меня расчитывать, у меня по математике твердая пятерка была.
– Спасибо, дядь Стас, буду иметь ввиду.
Стас потрепал малыша по затылку, и ткнул пальцем в пакет.
– Так вы идите, куда вам надо, я вашу провизию к вам домой доставлю, на террасе на стол поставлю.
– Спасибо тебе, добрый ты человек, придёт время может и мы тебе пригодимся, – голосом утки из сказки про Ивана царевича (ну, в которой яйцо, в котором игла-смерть Кощеева) прокрякала я, кланяясь добру молодцу в пояс.
– Ой, иди уже, не паясничай… завтра с тебя обед, а то моя Наташка, сама знаешь, укатила, а из меня повар как из тебя борец сумо… – и взмахнув рукой пошагал прочь.
Наш маленький, но гордый, отряд возглавляемый Тишкой, вошёл в гостепреимно распахнутые ворота, и замер. После минутного замешательства, Мишка не поворачивая головы в мою сторону нерешительно спросил:
– Мам, а ты точно, прям вот уверена, что это Айболит?
Я критическим взором окинула открывшуюся нам панораму, и должна честно признаться, если бы я не знала дядю Петю практически всю мою жизнь, я бы скорее подумала что перед нами Бармалей, который собирается в Африку, чтобы съесть на ужин, парочку непослушных ребятишек, ну или хотя бы акулу-каракулу. Судите сами: на нижней ступеньке высокого крылечка сидел мужик крепкого телосложения, кряжистый такой дядечка, с острым взглядом темных, глубоко посаженных глаз под густыми, кустистыми бровями, с орлинным носом и жесткой линией рта из которого торчала и дымилась толстенная самокрутка. Этот романтический образ венчала, таинственно мерцающая в лучах заходящего солнца, бронзовая лысина. Ни тебе добрых прищуренных глаз, ни седой бородки клинышком, ни даже намека на белый колпачок и халатик. Зато в руках у Айболита был самый настоящий топор, по которому он энергично водил точильным камнем, время от времени проверяя ногтем остроту этого, весьма далекого от медицины, инструмента.
Заметив на своей территории отчаянных смельчаков, дядя Петя отложил топор в сторонку, выпустил сизое облачко дыма, и просипел в нашу сторону.
– Чего замерли, проходите, коль пришли. – и когда наша процессия сделала несколько робких шагов вглубь вражеской территории, не очень дружелюбным тоном полюбопытствовал – Ну, с чем пожаловали?
И мой маленький храбрый сын, отважно выступил вперёд, заслоняя собой женщин и собак. Последние, впрочем, не хотели заслоняться и упорно лезли вперёд, отчаянно мотыляя хвостом.
– Дяденька, а вы правда Айболит? – выразил сомнения Мишка.
Нечто, очень отдалённо напоминающее человеческую улыбку, скользнуло по губам доброго доктора.
– Правда, а что не похож?
Мишка молча замотал головой.
– А на кого похож? – ухмыльнулся доктор.
Немного помедлив, видимо обдумывая, какие необратимые последствия вызовет честный ответ на такой деликатный вопрос, мой сын сразил меня наповал.
– На Бармалея…
Дядь Петя хмыкнул, или кашлянул, (наверное Мишкин ответ не в то горло попал) и кивком головы указал собеседнику на ступеньку рядом с собой. Когда Мишка уселся, а бдительный Тишка в позе Дозора на границе уселся между ними, подмигнув мне, поинтересовался: