По ту сторону Алой Реки 2. Потерявшие судьбу - стр. 54
Сиера, сама того не ведая, погубила барона, вся сила которого заключалась в управлении крохотным миром своего дома. Модор осмелился выйти в большой мир. Модор понадеялся, что его авторитета хватит на такую мелочь, как одна девушка и одна деревня. Граф мог даже не вдумываться в его слова, просто махнуть рукой при свидетелях, и точка. Но граф выслушал внимательно. Куда внимательнее, чем хотелось Модору.
Да, барон мнил себя знатоком боли, философом страданий. Но граф Кэлпот показал ему, как причинить боль, не прикасаясь к плети. В ту ночь, после церемонии, после созерцания погибшей деревни Модор нес на руках домой бесчувственную девушку и плакал – едва ли не впервые в жизни.
«С сегодняшнего дня она тебя возненавидит», – вспоминал Модор слова графа, в бешенстве носясь по дому.
«Забыл свое место, пес?» – Действительно! Как можно было забыть? Для чего было выходить из дома в тот день? Для чего ноги сами принесли его на рынок, куда отроду не заходил? Для чего заглянул в эти глаза, для чего поверил в себя?
Ничего не лишившись, барон Модор ощущал себя нищим. И только одним способом мог он заполнить пустоту. В подвале полилась кровь. Должно быть, барон сходил с ума, когда, наблюдая за бегущим по полу ручейком, напевал песню-молитву об Алой Реке, смеясь и плача. Алая Река… Жаль, что такое ничтожество, такой пес, как он, никогда не достигнет ее берегов, нечего даже пытаться. Но зато можно устроить хоть целое Алое Море здесь, у себя в подвале. Пусть лишь на мгновения, но от этого становится легче.
Барон Модор не оставлял попыток раскрыть душу Сиеры, но дверь туда захлопнулась навеки. Зато легко и просто открывалась дверь подвала. Там его всегда ждали. Там его любили. Или ненавидели? Барон перестал чувствовать разницу. Там, внизу, он всегда получал то, что хотел, остальное неважно.
Сейчас, поднимаясь по каменным ступенькам, Модор кипел от гнева. Какой-то наглец, шутник посмел оторвать его от любимого занятия, вторгся в совершенный мир. Что ж, у себя дома барон мог по закону убить любого. Даже интересно будет насладиться агонией вампира. А что если спустить его вниз, подвесить на крюк?..
Закрыв за собой дверь, Модор твердым шагом преодолел коридор и вошел в залитую светом гостиную. Здесь он и остановился, раскрыв рот.
Первые мгновения сознание отказывалось воспринимать происходящее. Вроде бы все как раньше – столики со стеклянными, фарфоровыми и золотыми фигурками, которые одно время собирал барон, белоснежный ковер под ногами, обитые красной кожей кресла, подвязанные золотистым шнуром портьеры…
Но вот получилось осознать, что в одном из кресел, развалившись по-хозяйски, сидит незнакомый оборванец. Модору показалось, будто это кто-то из его людей. Нашел где-то браги, перепил и теперь дурит.
Тихое ржание и глухой звук шлепка помогли Модору оценить и другую сторону картины. Посреди гостиной переминались с ноги на ногу две лошади, одна из которых меланхолично валила на ковер огромную кучу.
– Прошу принять мои искренние извинения, – сказал оборванец, вставая. – Мы попытались отвести лошадей в конюшни, сунулись в одни, в другие, но там, как оказалось, живут люди. Решили, что так уж заведено в Туриудсе и, зная, что лошади принадлежат вам, привели их сюда. Но теперь я вижу, что где-то мы оплошали.