По стопам богов. Между двух миров - стр. 11

– По моим расчётам, – глубоко вздохнул жрец и развернул карту звёздного неба, начерченную на папирусе, – дитя должно родиться в один из предновогодних дней под знаком убывающей луны.

– А место? – спросила владычица. – Где он родится?

– С этим всё гораздо сложнее. Я не могу определить с точностью место рождения, но дважды звёзды указывали мне на область Унута южнее Хемену… – Жрец провёл пальцем по карте от точки, обозначавшей расположение города, вниз.

– И что там? – нагнулась над столом Хентит Сатамон.

– Там нет никаких крупных поселений, только несколько деревенек каменщиков и стоянки для караванов. Боюсь, что вы ищите зёрнышко пшеницы в мешке с ячменём.

– Из этого зёрнышка, Джехутианх, может возгореться пламя, которое уничтожит существующий порядок вещей.

– Что же вы намерены делать?

– Найти его, любой ценой.

Последние лучи солнца ласково коснулись кирпичных крыш трёхэтажных домиков, стоявших вряд вдоль пыльной улицы. Они выглядели как солдаты, выстроившиеся в очередь за пайком, уставшие, покосившиеся, смотрели в спины друг другу. Годы отразились на них: стены осыпались, покрылись трещинами, дверные петли ржавели и скрипом навевали тоску по прошлому.

Ещё большие тяготы переносили их хозяева – простые каменщики, плотники, гончары и пекари. На своё скудное жалованье они не всегда могли поддерживать в должном состоянии эти дома. Многие осваивали другие ремёсла и перебирались в город, другие отправлялись в далёкие страны, в надежде, что там их ждёт лучшее будущее, или поступали на службу к богатым купцам, которые раз в неделю доставляли на восточный берег товары. В других рабочих теплилась надежда, что когда-нибудь их повысят до десятника или бригадира сотни, а то и начальника сезонных работ. Давным-давно эти должности передавались по наследству, но теперь, когда каменоломни испытывали кадровый голод, возможность была у каждого, кто имеет нужные знакомства и связи.

Порой рабочие копали так жадно и глубоко, что отдавали свои души тёмным тоннелям. Их дети оставались без кормильцев и попадали в чужие семьи. Чаще всего их брали на обучение те, кто мог их прокормить, а значит, имели достаточный для этого доход и престижную должность. Беспризорников здесь не было, местные писцы вели учёт каждого рождающегося ребёнка и записывали в специальные книги. Если ребёнок оставался без кормильцев, его быстро пристраивали в новую семью.

Одна из таких учётных книг в преддверии праздника Нового года40 попала в руки человека по имени Бикеншуит. Он медленно провёл своим мозолистым пальцем по столбцу с именами, выискивая рождённых за последнюю неделю. Писец, предоставивший ему записи, смотрел исподлобья, как будто Бикеншуит нагло разглядывал его жену.

«Можешь сколько угодно на меня коситься». – Думал про себя человек с бородой, похожей на львиную гриву. – «Грязная работа для меня – привычное дело. Но это задание… Смрадные потроха крокодила! Прекрати об этом думать! Приказ есть приказ».

– Нашли то, что искали? – спросил писец.

– Нет, слава Амону, нет. – Неожиданно даже для себя ответил Бикеншуит, вспомнив о том, что ему приходилось делать в других деревнях.

Писец свернул свиток в тубус и уже собирался попрощаться, но перед ним возникла запыхавшаяся женщина в сером сарафане.