По снегу босиком вместе - стр. 13
Она в ответ тоже хлебнула. Забавная смесь: похоже на салат овощной с черноплодкой. Терпковато, но вкусно.
– Похороны уже завтра? – ей нужно было это спросить.
Очень нужно. Даже зная, как больно ему.
– Да. Утром. Кремация после удара… – голос его вдруг предательски сел, и сил на слова не хватило. – Только так.
– А сын? Почему ты не веришь в него?
Канин выдохнул резко, отставил стакан, подхватил рукой крепко бутылку и стал пить прямо из горлышка. Долго и громко глотал, словно жажда замучила величайшего ведуна. Арина ждала. В этом их разговоре не было места для суеты. Наконец, оторвавшись от темной бутылки, он вытер мокрые губы своим рукавом (надо было знать Канина, чтобы понять этот жест) и ответил:
– Я разговаривал с ним. Он теперь не вернется.
Арина тоже медленно допила свой напиток. Ей было немыслимо жаль этого человека. В каждом великом, бессмертном, могущественном азеркине живет простой смертный разумный. Которому зачастую нужна лишь протянутая другом рука.
– Ты любил ее? – спросила, уверенная, что не ответит. Их племя не любит прямые вопросы.
Но Канин снова ее удивил.
– Знаешь… Да, ты должна точно знать: в нашем народе любовь – редкость очень большая . Есть сделка, есть рациональный подход и продолжение рода. Я так думал всегда.
– А на деле все оказалось не так?
Он в ответ усмехнулся. Впервые за вечер живая эмоция промелькнула на мертвом лице.
– А ты со знанием дела спрашиваешь, как я вижу. Все было также?
Молча кивнула в ответ. Тяжелое бремя – любовь. Непомерный груз и страшная боль.
– Я раньше прозрела. И успела счастливой побыть.
– Ты очень умна и талантлива. А я – слеп и немыслимо глуп. Еще когда я увлекся Венанди, нужно было понять…
Арина вот тут удивилась. Каменный Канин увлекся ледяной и бесчуственной Ди? Ничего себе новости. Удивление это так живо отразилось на бледном лице рыжей ведьмы, что Павел опять усмехнулся.
– Да, было. Комплекс Пигмалиона, если хочешь. Удивлена?
– А что ты понять-то хотел? Мы вообще увлекаемся… – сказала и вспомнила все свои “увлечения,” – куда чаще, чем себе можем позволить.
Не все даже, только последние самые. Благо их было… ей есть о чем вспомнить на кладбище.
– Я тогда все жене рассказал. Идиот. В голову не беря совершенно тот факт, что она меня может любить. Так не бывает, ведь верно? Просто сделка, просто хорошо исполненная роль. А она вдруг расплакалась и уехала утром, в свою экспедицию. Просто сбежала. Любила…
– А ты? Сам что почувствовал?
– Будто кожу вдруг сняли. Запретил себе думать, просто работал и жил. Сына растил вот… Не получилось, наверное.
Простая история о нелюбви. Типичная для бессмертных. Они остывают как звезды. И прожив многие годы, не верят в любовь. Сами себе совершенно не верят. Глупо и лживо все. Очень горько вдруг стало Арине.
– Я как раз по этому поводу здесь. Но вначале я принесу тебе клятву.
Канин удивился. Привстал даже в кресле, подавшись в сторону ведьмы. Клятвы у них… были чем-то из ряда вон выходящим.
Арина молча в воздухе нарисовала зеркальный трезубец руны правды, прошептала слова клятвы “Веритас” проглотив подступившие слезы и продолжила:
– Я ночевала сегодня у мамы. Нужно было рассказать ей… ну ты понимаешь. Она не делает предсказаний сейчас, ей ведь рожать со дня на день. Но как я ее не отговаривала, как ни просила… Мне многое было предсказано. Кое-что тебе точно теперь нужно знать.