По осколкам твоей лжи - стр. 22

– А я хорошо знаю Ранеля Александровича, – направляю на блондинку прямой печальный взгляд. – Гораздо лучше, чем хотелось бы.

Повисает тишина. Девушка озадаченно косится на Алаева, а тот морщится и испускает протяжный вздох.

– Диора, это ведь было сто лет назад, – он разводит руками. – Неужели мы позволим старым личным размолвкам влиять на серьезный рабочий процесс?

Во мне закипает ярость. Старым личным размолвкам? Он так это называет?! Да я чуть не умерла из-за предательства! Слезами умывалась, волосы на себе рвала, ногти до мяса сгрызала! А он говорит, размолвки… Да из-за таких вот размолвок люди психопатами становятся! Меня, можно сказать, чудом пронесло!

– Значит так, Тимур, – цежу с нотками злости в голосе, – с Измайловым я работать не буду. А если он еще раз сунется в мой офис, клянусь богом, я разорву наш контракт, и будь, что будет.

– Диора, Ранель отвечает за энергетическое подразделение. Я не могу передать его обязанности кому-то другому…

– Я его ненавижу! – истерично взвизгиваю я. – Ненавижу, понимаешь?

– Понимаю, – за спиной раздается до боли знакомый прокуренный голос, который когда-то клялся мне в любви.

И я в изнеможении прикрываю веки.

11. Глава 11. Ранель

Диора стоит ко мне спиной, но я все равно чувствую волны негодования, исходящие от нее. «Я его ненавижу!» – в сердцах восклицает она, и я отчего-то совсем не сомневаюсь, что речь сейчас идет обо мне.

Ну а как иначе? Конечно, ненавидит. Я ведь обидел ее. Причинил неимоверную боль. Она любила, верила, отдавалась без остатка… Ну а я просто пользовался ее любовью. В личных корыстных целях.

Хотите честно? Даже тогда, четыре года назад, будучи ослепленным злостью и жаждой мести, я прекрасно осознавал, что мои чувства к Диоре – не просто блажь заигравшегося мальчишки. Это было больше, чем симпатия. Глубже, чем сексуальное влечение. Острее, чем банальное желание обладать.

Я восхищался ею, нуждался в ней… Но при этом ненавидел. Люто. Почти беспросветно. Ведь Диора была так похожа на своего отца… Особенно глазами. Особенно, когда злилась. И это роковое сходство подпитывало меня темной разрушительной энергией, которая в итоге вытеснила во мне человеческие слабости.

То был какой-то странный, трудно описуемый сгусток эмоций. С одной стороны, обожание и страсть, граничащая с безумством. С другой – горькое осознание причастности ее семьи к мучительной смерти моей матери. Это все месяцами перемешивалось во мне. Кипело, бродило, разлагалось. А потом вылилось в сокрушительный взрыв, от последствий которого я до сих пор не могу оправиться.

Я любил мать.

И любил Диору.

Одну потерял по чужой вине, вторую – по собственной.

Раньше я часто задавался вопросом: почему я ее не пожалел? Почему не дал заднюю? А ответ в общем-то прост. Во-первых, я в упор не видел нашего совместного будущего. Ну, сами посудите, где она, и где я. Принцессы не выходят замуж за шутов. Разве что в сказках. Но в реальной жизни нет места волшебству и мистике. Она сурова, прозаична и часто с душком.

Ну а, во-вторых, в глубине души я всегда знал, что мое предательство не сломает Диору. Ранит? Возможно. Оставит в сердце шрамы? Скорее всего. Но не уничтожит. Не убьет. Не заставит сдаться.

К счастью или к сожалению, у двух моих любимых женщин нет совершенно ничего общего. Мать была слабой и неприспособленной к жизни, а Диора, напротив, сильная, яркая, несгибаемая. С четкими ориентирами и внутренним стержнем. Такие, как она закаляются, словно сталь, с годами становясь лишь крепче и лучше.