По осколкам чувств - стр. 19

И только ближе к двум часам ночи, благодаря настежь открытым створкам, я вдруг проснулась, услышав на соседнем балконе возню и тихий смех. Встала и подкралась поближе, чтобы подслушать.

Данила.

По телефону с кем-то бормочет, бегло наваливая на английском.

Скотобаза! Спать мешает!

Хотела его словесно отметелить, но в последний момент передумала. Завтра ему устрою, а сегодня у меня есть дела поважнее, например, сон.

И вот она я – вышла к нему с утра не в семь тридцать, а почти в восемь и, на скривившуюся моську, только сморщила нос и ответила:

- Ночью плохо спала, какой-то полудурошный сосед-лунатик пол ночи ржал без причины и молился на луну. Ну, а что поделать? Весна приближается, Данила, обострение, все дела...

- Ауч! – поднял руки вверх и рассмеялся заливисто.

- Так это был ты? – деланно ужаснулась я.

- А что будет в марте, Лера? Нельзя оставлять меня без присмотра!

И в ответ на его театральные кривляния смеялась уже я. Вот дурной мужик!

А дальше была долгая дорога. Сначала по запруженной до невозможности городской местности, а потом по платной скоростной трассе.

Первый пункт нашего путешествия – Национальный парк Удавалаве. Короткая остановка для того, чтобы посмотреть на исчезающий вид ланкийских слоников и то, как их кормят смотрители. Здесь меня чуть было не пробило на слезу от вида малышни, сражающуюся за местом под солнцем, а также за кормушку с зерном. А еще потому, что они все были такими же, как и я – потерявшими свою семью.

Да еще и Даня услужливо вливал в уши информацию, не зная, что тем самым бренчит на порванных струнах моей души.

- Слонов в дикой природе постоянно убивают. Именно поэтому слонята остаются сиротами. В этом приюте им помогают реабилитироваться, перед тем как снова вернуть в естественную среду обитания.

Ну надо же! Какой парадокс. Даже слонам дается реабилитация перед самостоятельной взрослой жизнью, а вот человеческому детенышу в приют лучше не попадать. Какая к черту реабилитация? Трепанация мозга, сознания и мышления. А на выходе что? Социальный инвалид.

Все!

После заповедника мы снова отправились в долгую дорогу и ехали без остановок, пока не добрались до гор. И здесь из меня начали волей-неволей вырываться тихие, а затем и громкие попискивания.

- Что? – рассмеялся Данил, когда на очередном крутом повороте я зажмурилась и вцепилась в своё сидение, словно клещ.

- Страшно! Эти сумасшедшие автобусы, тук-туки и бесконечные мотороллеры носятся как угорелые.

- Не переживай, я тоже, как угорелый.

- Угорелый! Да! Это я уже давно поняла, - фыркнула я и тут же тоненько заголосила, разминаясь с каким-то микроавтобусом всего в паре сантиметров друг от друга, - у-у-и-и-и!!!

А он все ржет! Весело ему, видите ли.

- Больше никогда! - рычу я, хватаясь за сердце.

- Всегда...

Остановка – водопад – ну такое. Только что местные обезьянки вытворяют акробатические трюки на фонарных столбах – это реально весело. Двадцать минут забавы и снова в путь.

Железнодорожная станция. Убитый в хлам старый пассажирский состав. Одна остановка и ради того? Чтобы увидеть Девятиарочный мост. Именно тогда, когда мы проезжали по нему на дребезжащем поезде, Данил додумался выдать мне базу:

- Этот мост не реставрировали со времен британских колонизаторов.

- Изыди, Демон! – зашипела я, перепугано вытаращив глаза, пока этот мужик снова предавался веселью, наглым образом тиская меня в тамбуре.