По обе стороны Арбата, или Три дома Маргариты - стр. 15

Ради возможности послушать музыку, которую не крутили по радио, или попробовать коктейль (какой-нибудь таинственный «Шампань-коблер», сносивший неокрепшие головы), у входа с раннего вечера толпилась молодёжь, одетая довольно вызывающе. Этих «печальных рыцарей жевательной резинки» клеймила центральная пресса, им регулярно выпадали неприятности по комсомольской линии, но их желание жить своей собственной жизнью, а не той, что придумана кремлёвскими теоретиками, было сильнее.

Конечно, здесь собирались не борцы с режимом, а нормальные молодые люди. Разные. Любители музыки, зачитывавшиеся Хемингуэем студенты, сынки чиновных родителей, девушки, мечтавшие познакомиться с западными дипломатами или хотя бы с нашими студентами МГИМО, обычные городские пижоны и фарцовщики, способные достать настоящие штатовские джинсы или пластинки Элвиса.

Написавший эту песню Андр ей Макаревич был одним из тех музыкантов, чей путь к славе начинался в танцевальном зале кафе «Лира», как и у Константина Никольского, Вячеслава Малежика и многих других. А среди тех, кто слушал в их исполнении песни битлов и роллингов, могли за одним столиком оказаться Василий Аксёнов (молодой, но уже знаменитый писатель) и никому пока не известный студент Института востоковедения Юлик Ляндрес (отчаянный стиляга и хозяин мопса, выкрашенного зелёнкой).

Повести Аксёнова передали царившую здесь лёгкую и свободную атмосферу, а интерьер «Лиры» сохранился в экранизации романа Юлиана Семёнова «Семнадцать мгновений весны» – помните ту сцену, где Штирлица, сидящего в баре в ожидании связного, пытается клеить подвыпившая дамочка: «О нас, математиках, говорят как о сухарях… Это ложь. Ложь! В любви я – Эйнштейн!….» (Кстати, в этом эпизоде блеснула Инна Ульянова – неподражаемая Маргарита Павловна Хоботова из фильма «Покровские ворота».)

Однако совсем не об этой Маргарите наш сегодняшний рассказ, и возникла она в нём, очевидно, лишь в качестве напоминания, что пора трогаться в путь.

Дом на углу Новопушкинского сквера и Тверской отмечен несколькими мемориальными досками. Одна из них – в честь жившего здесь Алексея Маресьева, чьё имя знал любой советский школьник. Подвиг Маресьева и его военная биография несколько десятилетий работали на советскую пропаганду, превратив человека в живую легенду, в образец для подражания. Повесть Бориса Полевого, фильм Александра Столпера, опера Сергея Прокофьева сделали общее дело, подняв на пьедестал одного, а всех остальных невольно задвинув в тень.

Отнюдь не с целью развенчания, а исключительно ради объективности следует сказать, что случались на войне и другие похожие истории. Да, Алексей Маресьев сбил 11 самолётов противника, и 7 из них – уже после того, как из госпиталя вернулся в строй с ампутированными ниже колена ногами. Но были и другие лётчики, сумевшие после тяжёлых ранений вернуться на фронт и одерживать победы над врагом.

Леонид Белоусов тоже летал без ног весь последний год войны – правда, сбить ему удалось только один самолёт.